Быт русского народа. Часть 4. Забавы - [61]
Эта игра употребляется преимущественно в уездах Смоленской губернии: Юхновском, Гжатском, Сычевском и частою Вяземском и Духовщинском. Играют следующим образом: сажают молодого парня на траву и покрывают его платком. Возле него остается одна девушка, которая во время пения ходит вокруг него то в правую, то в левую сторону; их окружает поющий хоровод:
Хоровод, повторяя прежние стихи, зовет воложанина варить пиво:
Хоровод поет прежние слова и потом приглашает воложанина целовать девушек. —
С последним словом он сбрасывает с себя платок, подходит к хороводу и целует которую-нибудь из девушек; ходившая же вокруг него целует другого мужчину. Поцелованные занимают места воложанина и воложанки; потом игра повторяется и продолжается по общему согласию.
В этой игре более участвуют девицы, исключая ящера, которым всегда бывает мальчик. На него набрасывают платок, потом составляют около него круг, пляшут и поют:
Одна из девушек выходит из хоровода и спрашивает:
Ящер называет имя девушки, участвующей в хороводе; вызванная бросает ему платок и садится возле него. Такое действие продолжается дотоле, пока все девушки не перейдут к ящеру. Потом все девушки встают, снова становятся в хоровод и пляшут:
Ящер раздает по принадлежности платки, хор пляшет и поет, пока он всем не раздаст.
Разыгрывают еще ящера иначе. Избрав парня или девушку, ставят в середину круга вместо ящера. Играющие образуют круг и, взявшись за руки, ходят в одну сторону, припевая:
По окончании припева весь хоровод начинает скоро вертеться в одну сторону. Ящер старается поймать кого-либо из кружащихся; пойманная целует его и становится разыгрывать ящера. Таким образом продолжается игра.
Воложанин и ящер выражают волокитство.
Забавляются не одни взрослые, но и дети, для которых селезень составляет гимнастическое занятие, потому что здесь бегают и вертятся. По обыкновению делается хороводный круг, в середине его бегают селезень и утка: селезень гонится за уткою, старается словить ее; она уходит от него и ныряет. Селезень кричит, утка выплывает, и это продолжается дотоле, пока парень не словит девушку. Часто хороводные не допускают до этого: они кричат и машут руками.
Рассерженный селезень нападает на утку: ее защищают. Эта оборона ведет к ссоре, потому что долгое беганье приводит его в усталость и лишает охоты ловить более. Отсюда произошла поговорка: «Подзадоривай задор». Вынырнувшая утка насмехается над селезнем; он принимается за задор: укоряет и ссорится.
Есть еще другая хороводная игра селезень, обращенная в насмешку над теми неопытными мужьями, которые доверяют своих жен молодым своим знакомым. Селезня играет молодой парень; он, идучи по кругу, поет с прочими:
Хороводные обращаются к предстоящим и произносят с язвительной насмешкою:
Язвительный оборот производит иногда неудовольствие, особенно, если обратят глаза на виновниц-молодушек. Мужья, нахмурив брови, как случается везде, уходят с ними домой для расчета [55].
Следующая песня выражает любовь девушки к своему милому. Первые три стиха поет играющая селезня, а прочие оканчивают стоящие в хороводе.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
2013-й год – юбилейный для Дома Романовых. Четыре столетия отделяют нас от того момента, когда вся Россия присягнула первому Царю из этой династии. И девять десятилетий прошло с тех пор, как Император Николай II и Его Семья (а также самые верные слуги) были зверски убиты большевиками в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге в разгар братоубийственной Гражданской войны. Убийцы были уверены, что надёжно замели следы и мир никогда не узнает, какая судьба постигла их жертвы. Это уникальная и по-настоящему сенсационная книга.
Книга об истории второй организации «Земля и воля», существовавшей в 1876 – 1879 годы.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
Об Александрийской библиотеке — самой знаменитой библиотеке Древнего мира, созданной в III веке до нашей эры с целью собрать «все книги всех народов» (основатели оценивали задачу приблизительно в 500 тыс. свитков) — мы знаем на удивление мало и даже слово «библиотека» понимаем иначе. Профессор Канфора в своей книге подвергает тщательной ревизии всё, что известно об «исчезнувшей библиотеке», и заново реконструирует ее девятивековую историю. Лучано Канфора — выдающийся итальянский историк и филолог-классик, профессор университета г. Бари, научный координатор Школы исторических наук Сан-Марино.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.