Быт русского народа. Часть 2. Свадьбы - [43]
Добрый молодец у красной девушки выспрашивает:
Добрый молодец у красной девушки выспрашивает:
В определенный день приезжает жених со сватами и свахами, которые сводят жениха с невестою. Жениха ставят в большой угол под иконы, а невесту в малый угол близ печи. По обе стороны жениха стоят две сватьи, а по обе стороны невесты две брюдги[72]. Невеста держит в руках тарелку, на коей лежит фата, сложенная несколько раз в средину углами. Сватьи бьют в воронец[73], приговаривая брюдге: ну, сватьюшка, поворачивайся; давай невесту — жених скучает. Жениха и невесту ведут медленно; брюдге говорят: «В нашей пшенице нет торицы» (торной, гладкой дороги), сватьи жениха отвечают: «В нашем жите хорош росток». Потом, приведя на середину избы, сводят жениха с невестой, т. е. ставят друг подле друга. Жених разгибает углы фаты и при каждом угле, им разогнутом, целует свою невесту. Когда разогнет все углы, тогда накрывают невесту фатою, дают ей в руки поднос с вином, и потом она начинает потчевать всех гостей, из коих каждый кладет на поднос деньги, сколько кто может. Вслед за невестой ходят проводница и плакальщица; последняя неумолчно оплакивает ее. Обнеся всех, невеста подносит вино жениху, который дарит ей, между прочими вещами, башмаки, но она, взяв их, бросает, а плакальщица поет укоризны. Иногда поют брюдги.
Обойдя всех с подносом, невеста останавливается у стола; дружки снимают с нее фату концами плети.
После свода или порученья наступает девичник, но накануне его брюдги топят баню, в которую водят невесту ее подруги при пении заунывном. Там ее моют льном, из которого потом делают гашники[74], для нового платья жениха. На девичник собирается со стороны помолвленных вся родня. Жениха и невесту заводят за стол; противу невесты садятся ее подружки, а противу жениха его поезжаные и тысяцкий, избираемый из крестных отцов и заступающий место посаженого отца. Молодых потчуют прежде всех, и в то время, когда подносят невесте вино, она встает и кланяется будущим своим родным; девушки поют:
Молодых заставляют поцеловаться, и после их поцелуя раздается общее одобрение. Жених подносит своей невесте подарки, которая отдаривает его платком и уходит в особую комнату; гости садятся за стол.
Спустя несколько времени выходит покрытая фатой невеста; Она несет поднос и ставит его на стол. Невеста наливает рюмку вина и подносит своему жениху, жених наливает другую рюмку и подносит ей. Каждый из них первым старается влить вино в рюмку друг друга, и кто успеет это сделать прежде, тот будет первенствовать; зрители одобряют радостным криком. Если жених успеет налить первым, то невеста оборачивается к нему и поет с по корностью.
Тогда поезжаные с жениховой стороны вскакивают из-за стола и кричат: «Покорилась — наша взяла! Наша взяла!» Тут начинается снова потчеванье, а невеста, сопровождаемая девушками и женщинами, собирает пособ: она подходит к каждому мужчине и каждой женщине с приличной песней, которую поет со свахами или сведущими женщинами, или только благодарит их причитанием:
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.
В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.