Быть пиратом - [54]
Кодекс Кидда датируется 1696 годом. Как пират и приватир, Кидд пользовался дурной славой – не заслуживал доверия, и детали почти каждого параграфа кодекса говорят как о некоторой настороженности, с которой команда относилась к своему капитану, так и о желании Кидда укрепить свою власть.
Кодекс Бартоломью Робертса от 1722 года кажется мне особенно трагическим, поскольку этот капитан вышел в море после падения Республики пиратов, когда погибли самые знаменитые флибустьеры. Соответственно в этом кодексе чувствуется близкий конец.
Собранные вместе, три кодекса ясно показывают, как их динамическая структура позволяла маленьким группам преодолевать огромный перевес противника и в течение почти полувека накопить широкий спектр идеалов и актуальных для своего времени вопросов.
Я опускаю длинные административные статьи, касающиеся разгрузки в доках, провизии, износа и так далее, поэтому нумерация не является последовательной. (Вы бы тоже их пропустили, потому что уже стали пиратом.)
Глубокое доверие – основа всего (и не шутите с этим). Пиратский кодекс Генри Моргана (приблизительно 1670 год)
Капитан Морган был тем редким пионером прорыва, который, не предавая себя, достиг успеха в мейнстриме. Его кодекс, записанный лучшим другом и неофициальным биографом Александром Эксквемелином, который в качестве корабельного доктора много лет плавал вместе с Морганом, стал образцом для многих пиратских команд. В своей книге «Пираты Америки» Эксквемелин привел статьи кодекса Генри Моргана и других пиратов, записанные приблизительно в 1670 году.
I. Нет добычи – нет доли: «Источник всех выплат по статьям – это куш, полученный экспедицией, согласно тем же законам, что действуют и у других пиратов».
III. Стандартная компенсация предоставляется искалеченным и получившим увечья пиратам: «За потерю руки они получают шесть сотен золотых или шесть рабов; за ногу – пять сотен или пять рабов; за потерю глаза – сотню золотых или одного раба; за палец руки – такая же компенсация, как и за глаз».
IV. Добыча распределяется следующим образом: «Капитан, или главный командир, получает пять или шесть частей того, что получают рядовые члены команды; помощник капитана – две части; офицеры – в соответствии с их вкладом. Все остальные от юнги до старшего матроса – получают равную долю».
V. К доверию нельзя относиться легкомысленно: «Захваченные трофеи принадлежат всей команде, поэтому запрещается утаивать добытый трофей… Да, они дают торжественную клятву друг другу не сбегать с добром и не скрывать ни единой вещи, которую добыли. Если кто-либо замечен в предательстве или нарушении клятвы, он незамедлительно изгоняется из общества».
Прежде чем мы двинемся дальше, нам придется обратиться к вопросу о рабах как форме компенсационных выплат, что значительно подрывает в остальном достаточно прогрессивный параграф. В XVII веке рабство было широко распространенным, хотя и абсолютно безнравственным явлением, позволявшим среднему классу заработать небольшие состояния. Это не оправдывает подход пиратов, но раскрывает безусловно уродливый исторический контекст времени. Однако время шло, и после 1700 года, когда начался Золотой век, вариант оплаты рабами вообще исчез из кодексов. Дело в том, что немалое количество освобожденных рабов вошло в состав пиратских команд, где они получали равную долю и равное право голоса.
Нельзя отрицать факт участия пиратов в работорговле, но они достаточно быстро, гораздо быстрее остального мира, отказались от этого способа заработка. Кеннет Кинкор, в частности, как и другие историки, утверждал, что «палуба пиратского корабля была местом, дающим самые большие возможности для черных в мире белых XVIII века»{60}. Ученые полагали, что в течение всего Золотого века отношение пиратов к рабству менялось, об этом свидетельствуют регулярные освобождения рабов и предоставление им равного права голоса. Маркус Редикер, Колин Вудвард и другие выдающиеся исследователи пиратского движения подтверждают этот постулат. Однако Арне Бьялушевски приводит свидетельства того, что торговля людьми продолжалась на протяжении всего Золотого века{61}. Понятно, что не все пираты были прогрессивными людьми.
Теперь давайте раскроем смысл кодекса, чтобы определить наиболее полезные параграфы. Хотя удивляют уже эти первые примеры – справедливая оплата, гибкая система компенсаций за увечья и равенство между членами команды, но самым важным пунктом, который вам стоит хорошенько обдумать, является заключительная часть последнего параграфа: «…Строго запрещается всем что-либо незаконно захватывать, в своих корыстных целях… Если кто-либо замечен в предательстве или нарушении клятвы, он незамедлительно изгоняется из общества».
Представление о пиратах как об анархичных, хаотичных и деспотичных людях перечеркивается этим раз и навсегда. В конце пиратской эпохи их сила основывалась на доверии, сообщество строилось на сотрудничестве, а культура создавалась по принципу, что каждый прикроет товарища и никто не поставит личную выгоду выше общественной, что гарантировало безопасность. Эти сообщества оказались настолько мудрыми системами, отличающимися сильными связями и справедливым вознаграждением, что самым страшным наказанием было изгнание. На таких простых идеях и строятся сильные общества.
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.