«Быть может за хребтом Кавказа» - [43]

Если Закавказскую компанию разрешат, то поэт и политик надеется на немалую ее автономию, самостоятельность. Перед глазами подчиненных пример генерала Ермолова, чьи права, инициатива и независимость были в несколько раз больше, чем у обычных российских губернаторов. Новый царь Николай не пожелал самостоятельного Ермолова, но многое простит Паскевичу и его людям.

Правительству все это слишком выгодно; Паскевича же компания одарит миллионами (Грибоедов доказывал, что разных тропических колониальных товаров компании ежегодно «легко можно будет производить и обработать на первый только случай […] по крайней мере [на] 29 миллионов [рублей]»).

Для себя Грибоедов видит огромные перспективы: он незаменим, сам себе пишет инструкции — значит, в компании будет играть роль первейшую, независимо от того, станет ли формальным директором или фактическим. Почетным шефом, главным директором быть, конечно, Паскевичу, но вице-директором, реальным правителем дел — Грибоедову. Точно так же как при заключении Туркманчайского мира, где он был формально третьим; вспомним грибоедовское письмо к Амбургеру: «Мой чин невелик, но моему месту соответствует ранг тайного советника».

Итак, бурная деятельность, возможность принести пользу, благо, наконец, относительная независимость, поэзия дерзкого дела…

Мальшинский, публикуя в 1891 г. вступление к проекту, этим, однако, не ограничился. Перед читателями конца XIX столетия разворачивался непростой сюжет: 13 июля 1828 г. Грибоедов и Завилейский ставят свои подписи под вступлением к проекту; 7 сентября — дата под самим проектом, после чего документ идет к Паскевичу, человеку, понимающему, сколь нужен ему Грибоедов и еще не успевшему «приревновать» (как это случалось со многими военными, которых Паскевич возненавидел за отнятую у него славу). Грибоедов умен, хитер, всячески «выставляет вперед» генерала, при случае не гнушается и лестью…

Итак, после 7 сентября проект у Паскевича, который находится в армянских горах, действуя против турок. Один из авторов будет дожидаться ответа в Иране, другой — в Тифлисе.

Проект у Паскевича, и, как назло, это именно тот случай, когда генерал не может посоветоваться с Грибоедовым.

Мальшинский знает, что было дальше, и сообщает читателям.

Главнокомандующий отдает проект на рецензию кому-то из своих надежных экспертов. Эксперт оказывается знатоком экономики и государственных дел, человеком ловким и настырным. На страницах «Русского вестника» впервые печатались выдержки из рецензии, автор которой возражал Грибоедову и Завилейскому с немалым мастерством.

Против критической части грибоедовского вступления рецензент почти не спорит: да, в Грузии и Армении разорение, неустройство, действительно, нужны серьезные меры. Только однажды следует резкий выпад: авторы проекта, апеллируя к просвещенным чувствам читателей, замечают, что «нужда и недостатки суть состояние, в коих редко преуспевают добродетели». Рецензент сделал не лишенное резона возражение, что прославленные народы древности — греки, римляне — были в нужде более добродетельны, нежели в богатстве; что грузинский народ, например, «не имеет тех нужд и недостатков, кои можно бы считать препятствием к добродетели».

Разумеется, Грибоедов хорошо знаком с положительными чертами закавказского народного быта, он выбирает себе жену-грузинку и, конечно, не считает этот народ отгороженным от просвещения и добродетели: оппонент намекает, что авторы проекта представляют положение Закавказья уж слишком плохим, чтобы убедить начальство в спасительной роли будущей компании.

Попутно заметим, что противник тут больно поддел Грибоедова и Завилейского: Паскевич ведь постоянно обвиняет Ермолова в унижении местных народов, в то время как он, новый командующий, дескать, отдает им должное (распространение подобного мнения было особенно важно для обеспечения спокойного тыла во время войны с Персией и Турцией).

Главные же удары критик наносит по отдельным разделам самого проекта.

Кроме опубликованных фрагментов этой рецензии [PB, 1891, IX, с. 3–17] сохранилась и рукопись замечаний; сначала рецензент карандашом вынес на поля грибоедовской «Записки» латинские литеры (и сверх того некоторые пометы), а затем составил отдельный документ — беловую рукопись с многочисленными поправками, где по каждому пункту высказываются соображения и возражения [ЦГИА, ф. 1018, оп. 3, № 234]^[20].

Идет серьезный, жесткий спор.

Грибоедов и Завилейский: «Компания, дерзающая на новые предприятия в Закавказской провинции, где не сделано еще никакого начала трудолюбием и деятельностью, должна быть снабжена привилегиями исключительными, подобно Ост-Индской или Северо-Американской…»

Рецензент: «Неужели же Грузия и прочие закавказские провинции суть то, что для Англии Ост-Индия или для России дикие острова северо-американские… Грузия имеет довольную степень образованности. Нельзя сказать, что не сделано никакого начала трудолюбием и деятельностью: есть земледелие, виноделие, садовничество, ремесло, торговля, есть правление и науки. Достигнув до той степени, в какой теперь находятся, нет сумнения, что достигнут и далее»; в неопубликованной части рукописи рецензент вопрошает: «Нарушение прав народных не более ли отдаляет дух народный от преданности к России? […] Неужели привилегии частные святее привилегии целого народа и коренных постановлений государственных?» [ЦГИА, ф. 1018, оп. 3, № 234, л. 22 об., 24].