Быстрый взлет - [53]

Осмотр показал, что, когда я нажал на кнопку огня, чтобы обстрелять торпедный катер, в барабане одной из наших пушек взорвался 20-мм снаряд. Повреждения были не очень серьезными, но, конечно, эффектными. Пушку, казалось, разорвало на половинки, и прямо под ней в фюзеляже образовалась большая дыра.

Один раз в месяц командир сектора ПВО приглашал командира авиастанции и меня к себе в Портрит,[104] чтобы обсудить административные проблемы и вопросы боевых действий. В последние дни пребывания эскадрильи в Преданнаке мы получили такое приглашение и вылетели к нему. Это была рутинная встреча, и после ленча мы отправились обратно на наш аэродром. Выполняя перед заходом на посадку круг над Преданнаком, мы, к нашему ужасу, заметили дымящиеся обломки самолета, разбросанные около одной из стоянок 141-й. Я вызвал контрольно-диспетчерский пункт и запросил, не один ли это из моих самолетов.

– Мне жаль, сэр, но боюсь, что так и есть.

Я приземлился настолько быстро, насколько это было возможно, и отправился на место крушения. Пожарные все еще поливали из брандспойтов тлеющие обломки, которыми была усеяна большая площадь. Пилотом был Осси, которого лишь несколькими неделями ранее я отчитывал за пролет над офицерской столовой в нашем отеле. С ним был несчастный Блэкберн, участвовавший со мной во многих боях.

Мне рассказали, что пилот, который был заместителем командира звена, во время тренировочного полета в плотном строю возглавлял два других «бью». Они летали «клином», и Осси несколько раз проводил их над аэродромом на предельно малой высоте, несмотря на предупреждения с контрольно-диспетчерского пункта не делать этого. Во время одного из этих проходов он опустился слишком низко, и законцовка крыла его самолета зацепила крышу барака «ниссен».[105] На большой скорости «бью» врезался в землю. Экипажи двух других самолетов поняли, что летят слишком низко, и вышли из строя. Этот глупый инцидент, стоивший жизни экипажу, мог легко привести к более трагичным последствиям, поскольку в бараке находились люди.

Я должен был испытывать печаль о смерти пилота, но все, что я чувствовал, это гнев. После грубого нарушения летной дисциплины ему дали еще один шанс, но, как только я ослабил внимание, он снова подвел эскадрилью. Он также был ответственен за гибель прекрасного штурмана, только что награжденного медалью «За летные боевые заслуги», и едва не убил многих других людей. На следующий день в Преданнак приехала жена Блэкберна, и я сказал ей, настолько мягко, насколько это возможно, что произошел несчастный случай и что ее муж погиб мгновенно. По крайней мере, последние мои слова были правдой. К сожалению, сомневаюсь, что она мне поверила, поскольку уже встретилась с несколькими сержантами из числа друзей своего мужа. Они намекнули ей, что он погиб из-за глупости пилота. Позже она присутствовала на церемонии похорон. Тогда же я сообщил ей, что Блэкберн за храбрость только что награжден медалью «За летные боевые заслуги». В ее глазах не было слез, когда она с горечью сказала:

– Какой теперь прок от этого?

Блэкберн много значил для меня как человек, и то, как он погиб, произвело на меня такое впечатление, что я не смог сказать ничего связного в ответ на ее вопрос. Мне на помощь пришли Дикки и Док, которые сделали все, что могли, чтобы облегчить страдания бедной женщины.

Глава 21

Немногие оставшиеся дни в Преданнаке были потрачены нами на тренировочные ночные вылеты и подготовку самолетов к перебазированию. Тем временем немногие «бью» с радарами «Mk.7» были заменены самолетами с «Mk.4». Я также получил письмо от эйр-коммодора Эмбри, поздравлявшего меня с награждением второй пряжкой к кресту «За летные боевые заслуги» за успехи в наших недавних наступательных операциях. Лично я чувствовал, что эта награда принадлежала всей эскадрильи, поскольку каждый действовал прекрасно. Перед отлетом в Уиттеринг я совершил обещанный визит в институт в Деффорде, чтобы обсудить технические детали приборов «Serrate» с мистером Уильямсом, малорослым уроженцем Уэльса и блестящим ученым, оказавшим нам позже большую помощь. Наконец, в последний день апреля 141-я эскадрилья в последний раз взлетела из Преданнака, чтобы перелететь в Уиттеринг. Когда наши 16 самолетов, собравшись в группу, взяли курс на наше новое местожительство, я испытал сожаление. В Преданнаке эскадрилья омолодилась и навсегда оставила мысли о своей второсортности. Но не было никакого смысла оглядываться. Кроме того, будущее выглядело в розовом свете.

Уиттеринг был большим аэродромом с травяным покрытием и с одной из самых длинных взлетно-посадочных полос в стране. Из-за своей длины он часто использовался бомбардировщиками, возвращавшимися поврежденными из рейдов над Европой, поскольку предоставлял измотанным, а иногда и раненым экипажам максимальное пространство для ошибок при посадке. Они могли не опасаться выскочить за пределы аэродрома.

Нашим новым боссом стал груп-каптэн Лэгг, высокий, дружелюбный мужчина, он и его штаб сразу же начали прилагать все силы, чтобы мы почувствовали себя дома. Авиастанция Уиттеринг была довоенной постройки, с постоянными ангарами и бараками, которые получили лишь небольшие повреждения во время бомбежек. Однако из соображений необходимой предосторожности стоянки наших самолетов были разбросаны на некотором расстоянии от постоянных сооружений. Помещали самолеты в ангары, только когда было необходимо провести крупный ремонт. Нас щедро обеспечили автотранспортом для перемещения по авиастанции.