Быстрый взлет - [25]

В гостинице Дон жаловался, что я оставил его одного с двумя женщинами. Признаюсь, я не очень сочувствовал ему. Следующим утром мы на моем старом автомобиле вернулись в Веллингор, но стрела любви догнала меня. Все, о чем я мог думать, это был новый свободный день, и молил Бога, чтобы ничто не разрушило мои планы.

Я написал своим родителям и сообщил, что приеду к ним с девушкой. К тому времени, когда подошли два моих свободных дня, я стал переживать об успехе своего предприятия. Я еще не получил разрешения родителей Джоан, но встречал ее мать и чувствовал, что смогу убедить ее дать согласие. Однако отец Джоан был совсем иное дело. Возможно, он жесткий малый, который превратно истолкует мои намерения. И я решил взять с собой для моральной поддержки адъютанта Сэмми Френса, испытанного и верного друга.

Когда наступило время, мы с Сэмми отправились в Лестер на «уолси», открытом спортивном автомобиле. Это была действительно холодная поездка. Лицо бедного старины Сэмми, обычно румяное, было положительно синим к тому времени, когда мы выбрались из машины около «Гранд-отеля». Джоан ждала, и после одного или двух стаканчиков, чтобы согреться и обрести некоторую храбрость, мы отправились на другой конец города, чтобы увидеться с ее родителями. Выходя из машины около ее дома, я думал, что хуже было лишь столкновение с целой армией немцев. Расправив плечи и приняв смелый вид, я позвонил в дверной звонок. Дверь открылась. Я искал взглядом что-то выше своей головы, но там ничего не было! Ну да, он был меньше меня!

– Привет, я ждал вас, входите. Мать, пришел молодой человек Джоан.

Это было дружественное и ободряющее начало. Джоан, очевидно, убедила родителей разрешить ей поехать в Даксфорд, так что мы уселись в старый автомобиль, Сэмми взгромоздился сзади. Места для сидения были немного тесноватые. Если Сэмми был синий после поездки от Веллингора до Лестера, то стал темно-серым, когда мы остановились около дома священника в Даксфорде, принадлежащего моему отцу.

Мы провели пару замечательных дней, и во время этой второй нашей встречи я признался Джоан в любви. Мы решили пожениться как можно скорее. Мои родители были удивлены нашему желанию пожениться после столь короткого знакомства, но мы убедили их в серьезности наших намерений. Во время возвращения обратно в Лестер я спросил Джоан, что она будет делать, если ее родители станут возражать. Ей было только восемнадцать, и они могли сказать, что она слишком молода и не знает меня достаточно хорошо, чтобы составить обо мне мнение. Однако она с самого начала показывала, что, приняв решение, она могла быть очень настойчивой.

– Оставь это мне. Я смогу уговорить маму и папу, – сказала она.

Когда мы приехали к Джоан, ее отец был на работе, и, поскольку Сэмми и я должны были вернуться в Веллингор в тот же день, мы не могли ждать. Я вынужден был предоставить Джоан сообщить новости родителям.

Ее родители согласились, хотя сочли нас безумцами. Так что Джоан вернулась в госпиталь в Биллерикее, в Эссексе, где она работала, и оставила службу в качестве медсестры. Она поселилась в доме моих родителей в Даксфорде, чтобы подготовиться к свадьбе. В Веллингоре я обнаружил, что каждый знает о том, что я собираюсь жениться. Я задавался вопросом, кого попросить стать шафером, и наконец обратился к Джекки Пейджу, одному из наших офицеров-радиооператоров, и тот согласился. Церемонию бракосочетания провел мой отец в церкви округа Даксфорд 15 апреля 1941 г., неделю спустя после моего двадцать первого дня рождения. Присутствовали многие члены эскадрильи, включая моего командира Чарльза Уиддоуса и его жену Никки. Во время службы над церковью на небольшой высоте, приветствуя нас, пролетело звено «бьюфайтеров» из 29-й эскадрильи. Они произвели потрясающий шум, и, видя лицо отца, я усомнился, что он это одобрил. Мы же с Джоан считали, что это прекрасный жест со стороны моих товарищей.

Той ночью Джоан и я остались в «Юниверсити армс», гостинице в Кембридже. На следующее утро мы первым делом отправились на поезде в отель в Майнхеде, в Сомерсете, где провели три недели нашего медового месяца. Мы полюбили Майнхед, казавшийся далеким от войны, хотя ежедневные новости не были ободряющими. Мощные немецкие ночные налеты бомбардировщиков продолжались с неустанной яростью. Однажды утром, когда мы бездельничали в кровати, мне принесли телеграмму. Это был приказ немедленно вернуться в Веллингор, поскольку эскадрилья перебазировалась в Уэст-Маллинг,[71] около Мейдстона, чтобы прикрыть подходы к Лондону. Чарльз Уиддоус принес извинения за то, что отозвал меня, но на юг должны были отправиться все экипажи. Я вскоре позабыл свое разочарование, так как знал, что мы должны оказаться в самой гуще событий. Я сомневаюсь относительно того, смогла ли Джоан понять мои мысли, но был еще очень молод, и Королевские ВВС были моей первой любовью.

1 мая мы в последний раз взлетели из Веллингора, места многих счастливых и некоторых ужасных воспоминаний. Пат Митчелл вел звено «В», в котором я возглавлял секцию из трех самолетов. Большинство наших механиков уже прибыли на место и ожидали нас, чтобы показать наши стоянки вокруг аэродрома. Прочный большой особняк недалеко от Уэст-Маллинга был отдан под нашу столовую, и после тоскливой однообразности Линкольншира мы наслаждались восхитительными поездками взад и вперед от столовой до аэродрома между живыми изгородями и садами Кента. Спустя пару дней после прибытия мы начали ночные патрульные полеты, управляемые новыми радарами «GCI», размещенными на побережье Кента. Теперь мы знали, что должны участвовать в боях, поскольку враг появлялся над Лондоном каждую ночь.