Быстрые воды - [48]

– Вы это серьезно? – спросила шокированная Грейс.

Он и раньше упоминал об этом, но она не верила ему.

– Мы все могли утонуть на этот раз, Грейс, – рассудительно сказал Боб. – Я слишком стар, чтобы каждые пять лет начинать жизнь с чистого листа. – И он лишился некоторых первых изданий и любимых сувениров. – У вас больше энергии, чем у меня, – с восхищением добавил он.

Грейс предупредила коллег, что не появится в офисе в ближайшие две недели, пока не расчистит свою квартиру и не разберется со страховой компанией. Но она была решительно настроена начать все сначала.

– Меня все это очень угнетает, – сказал Боб. – Это все равно что жить на вулкане. И рано или поздно это снова произойдет. Такие у нас погодные условия, да еще не надо забывать об изменении климата. А городские власти не могут найти деньги на то, чтобы принять все необходимые меры предосторожности и защитить всех нас, живущих в этом районе. Они говорят об этих мерах уже пять лет, и кое-что они все же сделали, но этого недостаточно. А крупные проекты стоят слишком дорого. Разрушения в этот раз произошли еще более сильные, чем во время «Сэнди». Я не могу снова проходить через все это. Я разговаривал вечером со своими детьми, и они считают, что я сошел с ума, когда остался здесь после «Сэнди». Так что, полагаю, с меня достаточно. Я собираюсь подыскать себе жилье на севере города. И мне кажется, что вам тоже стоит об этом подумать. Я знаю, что Элен беспокоится о вас, и, если бы в ту ночь ее не было рядом с вами, вы могли остаться в доме. А мы не хотим потерять вас, – мягко добавил он, и Грейс улыбнулась.

– Не потеряете. Я успела бы вовремя покинуть дом, – уверенно заявила она.

– Но вы чуть было не утонули, – напомнил ей Боб. – Если бы что-нибудь случилось с вами, это было бы трагедией. Нельзя так рисковать. И неужели вы хотите снова проходить через все это?

Он окинул взглядом ее квартиру, и Грейс с минуту не отвечала.

– Я не хочу переезжать на север, – наконец сказала она печально. – Я там задыхаюсь. Я долго там жила и больше жить там не хочу. Я люблю южную часть Манхэттена, – с грустью заключила Грейс.

– На мой взгляд, там слишком опасно, – со вздохом сказал Боб.

Виллидж, Трайбека, Сохо – все районы, которые они любили, были похожи на зону боевых действий и такими останутся еще долго. Нигде не было электричества, а в некоторых частях города его не будет еще многие месяцы. И все здания сильно пострадали. Все жители, даже те, кто жил на верхних этажах, будут вынуждены переехать по меньшей мере на полгода, до тех пор пока не восстановят энергоснабжение, водоснабжение и канализацию.

Оставшуюся часть дня Грейс молчала, пока они выбрасывали вещи из квартиры, многие из которых были красивыми и дорогими, а некоторые – незаменимыми. Диваны, обтянутые белым мохером, не подлежали восстановлению, так же как и ее великолепные ковры. А кресла с мягкой обивкой она собиралась отослать реставраторам. Но Элен знала, что многие деревянные предметы обстановки, в том числе антикварные, спасти не удастся. Очень многое было отправлено в мусорный контейнер, и, когда они возвращались на север, Грейс выглядела уставшей и немного подавленной. Этот день был тяжелым для всех них, и работа по расчистке завалов в квартире была никоим образом не закончена. Элен сфотографировала для страховой компании все, что они были вынуждены выбросить. Все обитые тканью предметы обстановки были пропитаны сточными водами и отчаянно воняли, так что их нельзя было оставить в квартире для того, чтобы показать оценщикам. И их сфотографировали, а потом выбросили.

Когда они добрались до Централ Парк Вест, Грейс ушла к себе, чтобы прилечь. А Элен позвонила в Лондон Филиппе, своей помощнице, чтобы рассказать ей обо всем, что случилось. После этого Боб и Элен отправились на кухню выпить чаю. Они оба были измучены, а Элен переживала из-за матери, которая настаивала на том, что хочет отремонтировать квартиру и вернуться туда.

– Это слишком опасно, – с несчастным видом сказала Элен, и Боб согласился с ней.

– Может быть, она еще не готова признать поражение, – улыбнулся он. – Она настоящий боец. И не сдается так легко. Но она не глупый человек. И, может быть, в конце концов, придет к разумному решению. В настоящий момент она хочет оценить обстановку. Иногда трудно съехать с насиженного места, – сказал он с задумчивым видом. – Мне понадобилось много времени, чтобы расстаться с той жизнью, которую я вел в Калифорнии. Мы с женой развелись, но я надеялся убедить ее попробовать начать все сначала. А потом она умерла. Я хотел остаться там и до конца жизни благоговейно хранить в душе ее образ. Но, в конце концов, я осознал, что цепляюсь за воспоминания о женщине, которая не хотела жить со мной, которой не нравилось быть за мной замужем и которой я сам вообще не слишком нравился. То, что она умерла, заставило меня в течение нескольких лет тешить себя иллюзиями о том, как сильно мы друг друга любили. Но я не уверен, что мы когда-нибудь вообще любили друг друга. Наш брак был неудачным с самого начала. В конце концов я сдался, продал дом, избавился от всего и переехал сюда. И после этого стал чувствовать себя намного счастливее. Иногда мы теряем очень много времени, оплакивая то, чего на самом деле и не имели. Единственное, что мне здесь не нравится, – это то, что я живу так далеко от моих детей. Они любят Калифорнию, и они уже взрослые, и у каждого из них своя жизнь. Они оба живут в Лос-Анджелесе. Мой сын – кинорежиссер, а дочь – юрист, специализирующийся в шоу-бизнесе. И если бы я остался жить там, я постоянно болтался бы поблизости, раздражая их своим желанием как можно чаще видеть их. А здесь у меня своя жизнь, и мне намного лучше в Нью-Йорке. Здесь я живу. И я никогда не любил Лос-Анджелес, пока жил там, пусть даже им он и нравится. Мы не можем цепляться за своих детей. После того как они вырастают, мы должны научиться жить без них. Иногда это трудно принять, но так устроена жизнь. Посмотрите на себя – вы живете в Лондоне, а ваша мать здесь. Она не пытается навязываться вам, как и я не могу навязываться своим детям.