Быстрее С. - [28]
– Подожди!
Я хватаю его за край жилета, надетого поверх щегольской рубашки, когда Иван уже заносит ногу над первой ступенью лестницы, ведущей на сцену.
– Что? – спрашивает тот раздраженно.
Девица с папкой недовольно смотрит на меня, потом бросает выразительный взгляд на изящные часы на запястье.
– Тормози! – вполголоса говорю я. Надеюсь, мы не очень привлекаем внимание журналистов.
– Почему? – громким шепотом интересуется Иван.
– Если у тебя дурное предчувствие, отмени выступление. Ты это можешь. Скажи, что болен.
– А если я и правда болен? На голову? Если все это – мой бред? Я просто сошел с ума! У творческих людей такое бывает. Ван Гог вон ухо себе отчекрыжил.
– Ты не Ван Гог и ты преувеличиваешь!
– Нет! И у меня не дурное предчувствие, типа беспричинной тревоги или необъяснимой дрожи в коленках. У меня нет галлюцинаций или чужих голосов в голове. У меня абсолютно ясное понимание того, что сегодня один из моих дурных снов станет явью.
– У тебя их много?
– До кучи! На сериал ужасов хватит!
– То есть катастрофу ты тоже видел во сне?
– Да! Именно! Как до тебя медленно доходит!
– Ну так отмени выступление! Это же не сольник! Ничего страшного!
– А вдруг это ерунда?
– Никакая это не ерунда!
– С чего это ты вдруг поменяла свое мнение?
Я умолкаю. Девица с папкой делает мне страшные глаза и стучит пальцем по циферблату. Появляется парень-звукорежиссер, пользуясь заминкой, вешает Ивану на пояс сзади передатчик и подает ему наушник.
– В тот вечер, перед аварией, у меня тоже было дурное предчувствие, – говорю я как можно тише. – Буквально за пару секунд до столкновения.
– Но у меня не…
– Знаю! Знаю! У тебя сны. Просто, наверное, разные люди чувствуют приближение опасности по-разному.
В глазах Ивана – сомнение. Еще секунда, и он, кажется, согласится со мной и развернется прочь.
В этот момент невидимые ведущие, парень и девушка, где-то далеко на сцене на все «Лужники» объявляют выход Сереброва. Толпа взрывается нестройными криками, футбольными гудками и улюлюканьем.
Иван прислушивается к многотысячному гулу, сует наушник себе в ухо и весело улыбается.
– Не судьба! – говорит он мне и начинает подниматься по лестнице.
Я смотрю ему в спину.
Потом лезу следом.
Когда я оказываюсь наверху, Иван уже стоит на авансцене с микрофоном. Начинается музыка, сотни рук у сцены взлетают вверх.
– Привет, «Лужники!» – кричит традиционную фразу Иван.
– Э-э-э-а-а-а-а! – отзывается толпа.
– Как настроение? – не унимается Иван.
– У-у-у-э-э-э! – плещется человеческое море у сцены. Кто-то подбрасывает вверх бейсболку.
Пока все увлечены человеком, который стоит перед публикой, я внимательно осматриваю саму сцену.
Что может случиться? Обвалится крыша? Задрав голову, я изучаю переплетение балок и ферм, увешанных осветительными приборами. Ну да, если все это сооружение рухнет, мало не покажется. А если провалится пол? Это же обычный деревянный настил, состоящий из сегментов, положенных на конструкции внизу. Что если какие-то фрагменты подогнаны друг к другу неплотно? Или крепление снизу придет в негодность? Впрочем, пока все идет нормально: сцена стоит тут уже почти сутки, и два последних часа ее без перерыва сотрясают кордебалет и звуковые перегрузки.
Звук? Что если какие-то провода замкнет и Ивана стукнет током? Как в незабвенном «Танцоре диско»? Нет, это уже совершеннейшая чушь! А что если он запнется за провод, упадет и разобьет себе голову?
Серебров между тем добирается до второго куплета. Впереди еще три песни. За это время в маленькой африканской стране вполне может произойти военный переворот. А уж в «Лужниках» может случиться что угодно.
Кстати, а почему именно сцена? Проблемы вполне могут прийти со стороны зрителей. К примеру, выстрел из травматического пистолета. Был у артиста глаз – и нету глаза. Или колено вдребезги, если стрелок меткий. Хотя какое оружие? Всех, кто стоит возле самой сцены, досматривали и прогоняли через металлоискатели. Брошенная бутылка? Отличная версия! Хотя… до первого ряда – пара метров «демаркационной зоны», внутри которой расхаживает полиция. И даже если предполагаемый бутылкометатель добросит свой «коктейль Молотова» до сцены, Иван успеет увернуться.
Снайперская винтовка? Ну, это уже совсем нереально! У Ивана нет таких недоброжелателей, которые бы хотели избавиться от него любыми способами. Он не Джон Леннон, чтобы иметь личного маньяка.
А Иван вошел в раж. Он приплясывает, и делает это весьма эффектно. Песня подходит к концу, публика качает головами и руками, даже полиция у сцены, кажется, колышет животами в такт. А в моей голове дикие сценарии несчастных случаев проходят один за другим.
Ураган? Град величиной с куриное яйцо? Нападение обезумевших птиц в духе Хичкока? Сердечный приступ? Кровоизлияние в мозг на нервной почве? Почечные колики? А может, сошедший с ума звукотехник сейчас ринется на сцену и перегрызет Ивану сонную артерию зубами?
Между тем звучат последние ноты. Пока все живы и здоровы.
Толпа взрывается аплодисментами и воплями радости.
– Спасибо! – кричит Иван. Потом оборачивается и подмигивает мне.
От его тревоги не осталось и следа – он излучает позитив и энергию, светится, словно лампочка. Он легко сейчас может зажигать свечи и бенгальские огни голыми руками. Эйфория плывет в воздухе, словно облачко веселящего газа.
Однажды пятеро столичных бездельников становятся драг-дилерами нового поколения – начинают продавать своим богатым клиентам чистейший наркотик, их собственный адреналин. Впрочем, главной целью развлекательного агентства «Адреналин» является не просто получение прибыли, но и тот драйв, который избавил от скуки самих главных героев. Однако погоня за деньгами и острыми ощущениями может стоить жизни организаторам забавы.
В Москве действует некий Скупщик — темный демон, который скупает таланты разочаровавшихся в успехе людей взамен на деньги и славу. Скупщика преследует галерист Илья Свирин — и в багажнике Ильи есть святая вода и деревянный крест. Но что именно нужно художнику от Демона?
Однажды пять не особо удачливых человек по собственной глупости… умерли. Если вы думаете, что это финал истории, вы ошибаетесь – это ее самое начало. По ту сторону бытия, в странном месте под названием «Сортировочная», погибшим было предложено – отправиться дальше, в неизведанное, или попытаться отработать собственное «непреднамеренное самоубийство». Теперь пятерка «ходячих мертвецов» возвращается на Землю, чтобы спасти от случайной гибели таких же, как они, идиотов. Содержит нецензурную брань.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Азад Авликулов — писатель из Сурхандарьи, впервые предстает перед читателем как романист. «Трое из Кайнар-булака» — это роман о трех поколениях одной узбекской семьи от первых лет революции до наших дней.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, с природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации, описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, и боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин, Валерий Павлович Федоренко, Владимир Павлович Мельников.
Роман продолжает увлекательную сюжетную линию, начатую автором в романе «Сень горькой звезды» (Тюмень, 1996 г.), но является вполне самостоятельным произведением. Действие романа происходит на территории Западно-Сибирского региона в период, так называемого «брежневского застоя», богатого как положительными, так и негативными событиями и процессами в обществе «развитого социализма». Автор показывает оборотную сторону парадного фасада системы на примере судеб своих героев. Роман написан в увлекательной форме, богат юмором, неожиданными сюжетными поворотами и будет интересен самым широким кругам читателей.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.
Книга о геополитике, ее влиянии на историю и сегодняшнем месте Украины на мировой геополитической карте. Из-за накала политической ситуации в Украине задачей моего краткого опуса является лишь стремление к развитию понимания геополитических процессов, влияющих на современную Украину, и не более. Данная брошюра переделана мною из глав книги, издание которой в данный момент считаю бессмысленным и вредным. Прошу памятовать, что текст отображает только субъективный взгляд, одно из многих мнений о геополитическом развитии мира и географическом месте территорий Украины.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)