Бырбырдировщики - [3]

…Тяпа зевнул и про себя выругался.

Тяпа мог «отвезти» маршала не только без карты, а хоть с завязанными глазами. Переученный штурман – лучший пилот для «У-2», а у Тяпы было еще прозвище «дважды пилот Советского Союза». Сначала он получил аэроклубовские «корочки», потом его загнали на штурманские курсы, и полтора года он честно отлетал в задней кабине. За это время Тяпа развил в себе редкую въедливость при изучении местности: зубрил и долбил, вбирал карту в память так глубоко, что к моменту выхода на новый участок она была ему фактически не нужна. А потом в кромешной тьме выводил самолет на цель, исходя всего лишь из трех известных: скорость, время, поправка на ветер. Так умели все штурманы-«ночники», только и разница, что одни получше, другие похуже. Это была их работа, это была их жизнь.

Дальше с родным полком стряслась беда: некому разбить стратегически важную переправу, бомбить надо среди бела дня, потому что к переправе немец прет со страшной силой, а в наличии только «ночники»: вперед, ребята, пан или пропал, иначе всем хана будет! За тот день полк уполовинился, а переправа так и стояла. Тогда командир сказал: «Выносите знамя на старт, и мы с замполитом летим первые…» Всех, кто выжил, наградили щедро, только командир с замполитом как-то малость разлюбили это дело – летать. Но подумать о них плохо никому и в голову не пришло бы.

Тяпу с Клёпой та беда не тронула. Они были уже мастерами ориентировки, хитрецами и ловкачами, способными закинуть бомбу в дымовую трубу, но над той распроклятой переправой это мало стоило – больше значила простая удача. Любой боевой вылет на «У-2» в дневное время – поединок не только с врагом, но и с судьбой еще. Вон как Тяпа сегодня без хвоста остался, а отвались тот хвост на минуту раньше?.. Всем хорош «рус фанер», если уметь им пользоваться, только слишком много желающих засадить в него пулю, а то и снаряд. И убились бы парни над переправой запросто. Только не было их в полку, они вернулись на сутки позже – сбежали из госпиталя, один с заживающим пулевым, другой с осколочным. И Тяпа стал пилотом, что называется, явочным порядком, два дня и три ночи потренировавшись, а Клёпа сел к нему штурманом. Получился отличный экипаж, и нащелкал он с той поры боевых вылетов без счета. Много. Тяпа, правда, не считал, не имел такой привычки, а Клёпе было просто все равно – он не умел играть на баяне, вот что его волновало по-настоящему. Играть Клёпу учил старлей Матвиенко, которому нынче вынесло голову из кабины, совсем не повредив самолет. На этом самолете теперь едет по небу Тяпа – без верного Клёпы и даже без баяна, зато с целым маршалом, пристегнутым за пояс страховочным фалом.

Кстати, в прошлый раз маршал на Тяпу гавкнул и поехал без страховки. Тяпа дал себе зарок: если снова подвернется важная птица, фиг она у него непристегнутая взлетит. У комэска-два секретный пакет выпал из задней кабины, пока самолет удирал от собственных зениток, становясь то и дело вверх копытами. И пакет не нашли, и только чудом комполка защитил комэска-два от капитана Ворона: операция началась, устарели документы. А если у тебя генерал вывалится? У генералов срока годности нет.

… Тяпа снова зевнул и опять выругался про себя.

Вылет не боевой, в служебной книжке лейтенанта Тяглова он будет отмечен как спецзадание, но ты все равно крути башкой, следи за воздухом. И поменьше думай, какой у тебя важный пассажир. Ты сам важный пассажир.

Вообще, лейтенанту Тяглову после отвала хвоста надо было не пассажиров по небу катать, а сказать, что с него хватит подвигов на сегодня, принять сто граммов или все двести и ложиться баиньки. Клёпа настоятельно советовал именно это и сделать. Им нынче крупно повезло, а удача – штука с ограниченным запасом прочности. Старый механик дядя Боря Шмаровоз, когда увидал искалеченный самолет, одно только и сказал: «Чтоб я так жил, сынок, как ты долетел!»

И замполит, пожалуй, сглупил, когда спросил: «Руки-ноги не дрожат? А то в штаб фронта смотаешься?», а Тяпа вдвойне сглупил, когда утер расцарапанную физиономию и ответил: «Да хоть сейчас!» Но ведь и замполита надо понять, он дядька мировой и просил тебя по-человечески не ради прихоти. Ему требовался надежный пилот, который сто пудов не заблудит без штурмана, а вдобавок уже возил Жукова и не забоялся – это, знаете, тоже имеет значение. Некоторые как увидят Жукова, сразу до ближайшей воронки бегут. А Тяпа чувствовал себя распрекрасно, и смотаться до штаба фронта ему было за отдых по сравнению с дневной разведкой. А если кому придет в голову еще разок отправить Тяпу к черту в зубы – извините, нету лейтенанта Тяглова, убыл на спецзадание. Себя Тяпа не очень жалел, больше за Клёпу волновался: это ведь прямо у штурмана за спиной отвалился хвост, довольно с него сильных впечатлений. Пускай остается в полку, берет баян и разучивает «Амурские волны». А Тяпа слетает недалеко, потом скажет комэску, что выдохся: Жукова возить – это вам не хухры-мухры. Комэск – мужик отличный, все поймет, тогда они Матвиенку помянут, и больше их никуда не пошлют.

То есть со своей точки зрения Тяпа удачу больше не испытывал, а напротив, давал ей роздых на ближайший отрезок времени.