Былой войны разрозненные строки - [143]

После выздоровления Владек вернулся в Варшаву. По молодости уверовав в свою безопасность, он утратил бдительность и свободно ходил по городу. Это было ошибкой. Немцы арестовали его прямо на улице и посадили в тюрьму «Павияк», известную еще с царских времен.

Просидел он довольно долго. Каждый день ожидая расстрела. Так бы, наверное, и было, но в один из дней, воспользовавшись оплошностью охраны, ему удалось спуститься вканализационный люк и по коллектору с нечистотами выбраться на волю. Мимо проходила колонна поляков, шедших на работу. Владек затесался в эту толпу. Так он спасся еще раз.

1 августа 1944 года началось восстание поляков. Ненависть к немцам была так велика, что Владек без колебаний примкнул к восставшим.

И здесь был ранен во второй раз. На этот раз — тяжело. Его перевезли в больницу в город Яблонка.

17 января 1945 года Красная Армия освободила Варшаву.

Через пять лет Владек осуществил свою мечту и прибыл в Израиль.

Владек Зильберберг, 1918–2002 г. Инвалид 2-й мировой войны. Репатриировался в Израиль в 1950 году.

С «Червоной Украины» на «Красный Крым»

Голод двадцать первого года не обошел и Мариуполь. В тот год умер отец, мать осталась с пятью детьми, старший брат стал за отца, работал, но будучи не в состоянии прокормить семью, двух младших отдал в детский дом. В детдоме было не намного сытнее и через год Ханон с братом вернулись домой.

Мариуполь не был еврейским городом — жили и украинцы, и русские, много греков. Первые четыре года Ханон учился в еврейской школе, потом перевели в русскую семилетку. Еврейская школа была в одном дворе с синагогой, в праздники верующие евреи кричали мальчишкам: «Скотейрим! Куда вы бегаете без головного убора!» — Азовское море и река Кальмиус были рядом, мальчишки пропадали на воде и Ханон рано научился плавать. В соседнем рабочем клубе освоил барабан и альт и стал работать в оркестре цирка — еще застал знаменитого борца Поддубного. Чтобы заработать не гнушался и на похоронах играть. Стал членом союза Рабис (работников искусств).

В 1935 году Ханон поехал в Харьков поступать в физкультурный техникум. Физкультура входила в моду, поступало много ребят, требования были жесткие и, сдав все предметы, именно по физкультуре не получил проходного балла. Пошел работать разнорабочим в типографию им. Блакитного (до сих пор не знает кто такой) и стал учиться на рабфаке при Харьковском институте коммунального хозяйства. Общежитие на Шатиловке — огромный, как корабль, барак на триста сорок человек, общий зал с проходом посередине и множество коек справа и слева. Один из рабфаковцев обворовал товарищей, в том числе Ханона, украл одежду, обувь и бежал. Обнаружив в одежде документы, написал, что пришлет, но так и не прислал. Ребята подали в суд на институт за плохую охрану общежития и им выплатили какие-то деньги.

В 1937 году после четырех лет учебы, Ханой хотел поступить в этот институт на архитектурный факультет, но не прошел по рисованию. И это несмотря на то, что родной брат Яков был секретарем парторганизации института и об этом знали. Видимо, в те годы блат еще был в зачаточном состоянии…

Подал документы на исторический факультет Харьковского Университета. Приняли без экзаменов — засчитали оценки института коммунхозяйства. Был активным комсомольцем, играл в университетском оркестре, а по вечерам был ударником в джазе харьковского ДИТОРа (дом инженерно-технических работников) — он уже был профессионалом. Так прошло два года.

В это время стали укреплять Советские Военно-Морские Силы. Комсомольцев, имевших подходящее образование, вызвали в райком и предложили учиться в Севастопольском Высшем Военно-Морском училище. Ханой и еще несколько человек дали согласие, их приняли без экзаменов. В 1940 году, получив первый отпуск, курсант Райхельсон заехал в Харьков, где последний раз видел брата Якова — будучи комиссаром стрелкового батальона он погиб в самом начале войны. В Мариуполе в последний раз увидел мать, сестру и братьев, старшего Исаака и младшего Михаила. Все они остались в оккупации и погибли…

В училище Ханон познакомился с офицерской жизнью, увидел ее вблизи. Она ему не понравилась: езжай куда пошлют, служи, где скажут. Возможно сказалось общение с работниками искусств, творческие люди с трудом приемлют дисциплину и ущемление своей свободы. Это тем более странно, что в те годы Красная Армия и Флот были очень популярны, многие ребята мечтали стать краскомами — красными командирами — и после восьмого класса наперебой стремилисьв обычные военные училища, а после десятого — в высшие. Тем не менее четверо харьковчан, из них один еврей — Ханон, подали начальнику училища рапорт об отчислении. Не обошлось без соответствующего разговора, но — куда деваться — списали на флот, отслужить срочную.

Двое — Ханон и его товарищ Геннадий, попали на крейсер «Червона Украина». Корабль имел в длину сто двенадцать метров, вооружение — шестнадцать орудийных башен с одним 120-и мм. орудием по восемь башен по каждому борту, два торпедных аппарата, на баке и на юте по зенитной пушке калибра 100 мм. и по два спаренных пулемета по левому и правому бортам, экипаж около тысячи человек. Крейсер стоял в Севастополе в Южной бухте. Ханон был зачислен старшим краснофлотцем, назначен сигнальщиком и причислен к муз-команде. По боевому расписанию был связным в боевой рубке и должен был находиться возле командира корабля. Играл в духовом оркестре.