«Был жестокий бой» - [47]

Наш солдат Карась как будто накаркал. Через минуту наша печурка опять превратилась в огнедышащую голову Змей Горыныча. Обе её дверцы были закрыты, но сильные языки пламени выбивались наружу сквозь щели… И вся наша комната освещалась этим пламенем так сильно… Что я не выдержал.

— Хватит! — приказал я. — Тушите её! Быстро!

И огнедышащий дракон был уничтожен обычной водой из солдатских фляжек. Печка-буржуйка пошипела-пошипела, да и успокоилась.

Пока мы ужинали в других, то есть в соседних помещениях, в нашей комнате всё проветрилось. Так что мы смогли в неё вернуться и навести там кое-какой порядок. Злодейскую печку мы решили пока не выбрасывать, но назавтра поклялись ей отомстить. То есть удлинить трубу как можно дальше от окна. А если это получится, то и загнуть её к холодному чеченскому небу.

Часов в восемь в наш отряд пришёл посыльный и передал подполковнику Тарасову приказание военного коменданта аэропорта. Комбату предписывалось выделить десять солдат в качестве дежурной бронегруппы. Причём, без своего штатного командира. То есть в течении всей ночи руководство нашими бойцами должен был осуществлять дежурный по комендатуре. Такая самонадеянность нам не понравилась. Комендачам, конечно же, будет приятно командовать солдатами из спецназа. Это должно здорово польстить их тыловому самолюбию…

— А если с бойцами что-то случится? — вопрошал командир роты. — Или что-нибудь потеряют ночью? Оружие или радиостанцию! Кто будет отвечать за всё это?

Командир отряда тоже понимал эти моменты. Но приказ был отдан самим комендантом, то есть товарищем генералом, которому мы подчинялись напрямую. И проигнорировать его команду мы не могли. Поэтому подполковник Тарасов принял решение самолично отвести этих десятерых бойцов в комендатуру, чтобы уже на месте обговорить все возникшие нюансы. Самым неожиданным для меня оказалось то, что выбор командования пал именно на мою группу. Скрепя сердце, я отобрал десять человек, назначил старшим рядового Винтера, коротко всех проинструктировал и представил их комбату. Вскоре они ушли.

Убывшие в ночь разведчики имели при себе две радиостанции. В случае каких-либо серьёзных обстоятельств они должны были срочно выйти на связь. Для этой цели я подготовил к работе свою радиостанцию и оставил её в дежурном режиме. Минут через тридцать вернулся комбат. С его слов выходило так, что дежурный по комендатуре обещал никуда их не задействовать. Десять бойцов будто бы должны были лишь открыть ответный огонь в случае неожиданного обстрела аэропорта.

— Нехорошо это! — возмущался капитан Батолин. — Как будто мы на базаре! Этому дай десять солдат, другому выдели троих… А если кого-нибудь подстрелят?! Они же сразу в щели забьются! Мол, мы ничего не знаем и солдаты не наши! Ну, куда такое годится?

— Знаю-знаю! — отвечал чуть рассерженный комбат. — Завтра я поставлю этот вопрос перед комендантом. Чтобы нас по таким пустякам не тревожили. У них своей пехоты хватает. Дежурный БТР они же выделили!

Наш разговор сейчас проходил в командирском кубрике. Это была четвёртая комната, в которой поселились комбат Тарасов, замполит Чернов, ротный Батолин и солдат-космонавт. Так мы называли бойца из роты связи, который мог обращаться со спутниковой приёмо-передающей аппаратурой. Но он также обладал навыками работы с обычными радиостанциями. Поэтому мы и его посадили дежурить на нужной радиочастоте. Вдруг эти десять бойцов спецназа затребуют экстренной помощи?! И их призывы будут точно услышаны кем-то из нас: либо мной, либо этим космонавтом.

Потом в чёрном-пречёрном коридоре мы построились на вечернюю поверку. При свете фонарика комбат зачитал список личного состава. Всё сошлось и на каждую прочтённую фамилию отозвался чей-то голос. Вместо отсутствующих солдат отвечал их командир. Юра Денисов — за своих часовых, а я за этих десятерых. Затем командир роты произнёс долгожданное «Отбой!». Никто не возражал и все разбрелись по своим комнатам. Тарасов со своим фонариком уже зашёл в кубрик. Никакого другого освещения не было и идти приходилось наощупь. Но всё обошлось и каждый попал куда следовал.

Дежурная бронегруппа возвратилась на базу около часа ночи. Я ещё издалека услышал их возбуждённые голоса и сразу же проснулся. Десять разведчиков прибыли без особых потерь. Винтер доложил мне о внезапном обстреле здания аэропорта, на что они открыли ответный огонь. Потом мои храбрецы взобрались на дежурный БТР и ринулись в ночную погоню. Догнать коварных Чеченов им всё же не удалось, но пол-цинка ВОГовских гранат духи потеряли.

— Это наши трофеи! — радостно говорил Винт. — Слышите, товарищ лейтенант? Нас на обратном пути чуть было танк не подстрелил! Наш водила должен был ему мигнуть фарами два раза, а он забыл! Мудак пехотный…

Тут я не выдержал и предложил Винтеру дыхнуть мне в лицо. Он сразу обиделся, но всё же выполнил мою просьбу. И мне спросонок показалось, что подозрительного запаха нет. И как выяснилось позднее. Мне всего лишь показалось… Что его нет.

Но я об этом ещё не знал и потому приказал всем побыстрей улечься спать. Возвратившиеся бойцы растолкали остававшихся тут «тыловых крыс». После короткой возни на двухэтажных нарах всё постепенно успокоилось. Наконец-то каждому воину досталось некоторое жизненное пространство. И вскоре заснули все.