«Был жестокий бой» - [169]

В этом предбаннике я и поймал на себе настороженно-пытливый взгляд солдата Макарова. Ну, того самого психопата, который едва не прострелил мою нижнюю челюсть. причём, строго в вертикальном направлении. То есть снизу вверх. Но это «недоразумение» случилось дней двенадцать назад и на территории аэропорта Северный, что на самой окраине города Грозного. А теперь мы находились уже на Моздокском аэродроме, где околачивается чуть ли не вся военная прокуратура Северо-кавказского округа. Вот и переживал сейчас этот малость больной на голову боец о своём ближайшем будущем. То есть гадая с затаённым страхом о том, напишу я заявление военному прокурору или же нет?

«Ага-а!.. Смотри-смотри, Макарушка! — подумалось мне с лёгкой иронией. — В общем… Бойся меня! Р-р-р!..»

Хоть я и рычал как самый настоящий бенгальский тигр… Но только в своих кровожадненьких мыслях! А вот на моём лице при этом не дрогнул ни один мускул. Хотя на лице-то этих мускульных мышц больше всего. Но военная практика и командирская моя выдержка выстояли… Так и не уступив этому дьявольскому соблазну поулыбаться злорадостно… Или хотя бы поухмыляться кривой ухмылкой…

«Дескать, сейчас-сейчас… Сейчас… Сей-час! И пиф-паф! Ой-ёй-ёй!.. Ну, и так далее про несчастного зайца из мультяшной оперы.»

Тем временем капитан Пуданов начал собирать своё разодетое войско в поход до родной палатки. Вскоре вся его третья группа уехала обратно в бригаду, вольготно разместившись в одном Урале. А второй грузовой автомобиль вместе со своим водителем продолжил ждать нас, то есть две другие разведгруппы, которые всё-таки дорвались до холодного и горячего водоснабжения. Ведь помимо обязательного мытья своих солдатских организмов, нашим воинам следовало постирать личное камуфлированное обмундирование… Доставшееся им по наследству от доброго дяденьки начвеща ой-ёй-ёй сколько месяцев назад!

Наконец-то всё закончилось. Наши припозднившиеся ветераны быстренько обтёрлись чистенькими полотенцами, после чего ловко натянули на свои порозовевшие тела белые кальсоны и рубахи. Затем они же шустро напялили на себя всякую всячину: неновые горки, камуфлированные зимние штанишки и войлочные подкладки от бушлатов. После всего этого всё наше воинство неторопливо потопало к Уралу.

На улице уже было темно, поэтому никому из местных обитателей так и не посчастливилось полюбоваться на всю «красу» нашего свежепомытого и только что постиравшегося личного состава. Чтобы по достоинству оценить всю боевую мощь и даже несокрушимое величие подразделений спецназа. Но, откровенно говоря, мы в этом признании и не нуждались. Каждый солдат нёс в руках тяжёлые и мокрые свёртки, с которых всё ещё капала вода. То были постиранное камуфлированное обмундирование и даже верхняя часть камуфлированных бушлатов. К завтрашнему утру всё это должно было просохнуть. Как угодно и где попало, но обязательно подсохнуть! Чтобы на утреннем построении все наши солдаты выглядели чисто и опрятно.

Вместе со всем своим добром мы еле-еле втиснулись в один-единственный Урал. Водитель понимал наше» состояние нестояния», то есть невыносимые муки неестественно скрючившихся тел, и поэтому наш боевой грузовик пронёсся над Моздокским аэродромом почти как на бреющем полёте. В палатке бойцы развешали свои постирушки там, где это только возможно было сделать. Затем они сходили на якобы ужин… Дополненный остатками нашего сухого пайка. И только потом началось самое долгожданное время солдатских суток — свободное время личного состава.

Только теперь у них была возможность перечитать письма из дома в более-менее спокойной обстановке, а потом усесться за написание ответного послания. Ну, разумеется, что самую большую корреспонденцию получили ленинградцы, санкт-петербуржцы и просто питерцы. Ведь именно этот город на реке Неве был своевременно извещён о том, что его славные сыны отправились наводить Конституционный порядок в недружелюбно настроенную Чеченскую Республику. Тогда как родители остальных наших разведчиков даже и не подозревали о том, чем именно сейчас занимаются их любимые наследники.

— Зато они по ночам спокойно спят! — хорохорились представители Волгоградской области. — Когда мы домой приедем, тогда они и узнают! А сейчас… Не надо их беспокоить раньше времени!

— Как будто мы этого хотели! — то ли возражали, то ли оправдывались питерские. — Это Вансович написал нашим! Вот они и примчались сюда! Высадились сначала в Ростове, а потом уже в Моздоке.

Но о родительском «десанте» остались только воспоминания и стопки писем. То есть какие-либо продуктовые подарки возвратившихся с войны ленинградцев в нашей палатке не поджидали. И всё же один командир разведгруппы помнил своё обещание купить то ли килограмм, то ли уже два килограмма варённой колбасы.

— О-о! — воскликнул солдат Винтер, отрываясь от очередного письма. — Тут мне из бригады каптёрщик Понс про Вэнса пишут! У него оказывается точно крыша поехала… Сейчас в психушке лежит! В Ковалёвке!

Если раньше к рядовому Вансовичу наши солдаты относились с разной долей неодобрения его поступка, ведь он без соответствующего на то согласия своих товарищей и земляков осмелился самовольно сообщить всем родителям об отправке бойцов-питерцев в Чечню… То теперь всё изменилось… И приболевшего Вэнса многие жалели по настоящему…