Был у меня друг - [15]

– Не скажи, Серега, – задумчиво произнес Гарбуль, – год в Афганистане – это вечность. Не можем мы на них «забить», потому как в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Положено шнурам до года – шуршать, значит, будем шуршать. А вот когда свое отлетаем, тогда и будем права качать, а пока мы бесправные.

– Прав Бульба, – поддержал Гарбуля Максим, – не стоит нам в бутылку лезть. Кто мы такие? Шнуры зеленые, а эти ребята все-таки уже двенадцать месяцев воюют, Афган топчут, «духов» рвут как грелки, награды боевые имеют.

– Как хотите, – сплюнув сквозь зубы, подвел резюме рыжий как огонь Горохов, – я свое мнение высказал. Мне все едино: что «духи», что офицеры, что «эти ребята», я и один могу восстать. Ну что, пошли, что ли? – уже не так уверенно предложил он.

– Пошли….

И они вошли в палатку. Уже через полчаса Максим получил от Фана первую затрещину и, глотая слезы обиды, сидел точно в такой же позе и на этом же самом месте….

– Вот это номер! – удивленно выдохнул Алексей и присел на корточки рядом с другом. – Макс, ты что, с ужина тут сидишь?

Не поднимая головы, Максим утвердительно кивнул.

– Да ты околел весь! На, возьми, – Алексей снял с себя бушлат и накинул его на дрожащие плечи товарища. – Что случилось, Макс? Ты почему не в клубе?

– Леха, скажи честно. Вы меня, наверное, сволочью считаете? – глядя в землю, тихо спросил Максим. И сам себе ответил: – Ну и правильно. Другого я и не заслуживаю.

– Знаешь, Макс, – улыбнувшись, сказал Алексей, – давеча за ужином гляжу я в твои радостные глазенки, а сам думаю: ну не твое это – на гитарке бренчать. Ты же десант от бога, не сможешь ты в музвзводе, затоскуешь. Кто тебя окружать там будет? Горнисты слюнтястые да чистоплюи манжетные. Как с такими дружить? Не твоя это атмосфера. Знал я, что вернешься ты, чувствовал,… – Алексей положил руку на плечо Максима. – Никто из нашего призыва тебя не осуждал. Дембеля гундели, конечно, но наши ребята ни одного кривого слова в твой адрес не отпустили. По крайней мере, я не слышал.

– Получается, что ты меня знаешь лучше, чем я сам себя. Я ведь до последнего был уверен, что уйду, – усмехнувшись, сказал Максим, затем добавил: – И ушел бы, если б не Фан.

– Фан? – удивленно переспросил Леха. – Застращал, что ли?

– Ты знаешь, совсем нет, к этому я был готов. Слова нашел для меня неожиданные, – задумчиво произнес Максим, – словно разбудил он во мне что-то. Вот такие дела.

– Да, брат, – сочувственно произнес Алексей, – денек у тебя выдался – врагу не пожелаешь. Ну, да ладно. Пошли в палатку, я помогу тебе собраться. Вот ребята завтра удивятся, проснувшись!

– Спасибо за поддержку, – сказал Максим, медленно поднимаясь на затекших ногах.

– Не стоит, – был ответ.

ПЛАТА

Дела обычные и легкие – для толпы и обыкновенных людей. Люди же редкостные, героические и божественные идут на трудности, чтобы необходимость вынуждена была отступить….

Дж. Бруно

Максим провел указательным пальцем по мокрой от утренней росы броне БТРа, выводя причудливой формы рисунок, похожий на поднятую вверх куриную лапку. «Альгиз», – вспомнил он название руны небесной защиты. В далеком теперь уже детстве ему случайно попалась интересная книжка про древних норманнов, отважных воинов, веривших в могучего бога Одина. В бою у каждого из них на шее висел амулет в форме Альгиза, который напрямую связывал их с небом….

Когда десятки боевых машин, одновременно зарычав многосильными моторами, взорвали предрассветную тишину окрестностей, первая парашютно-десантная рота во всем своем боевом составе уже восседала на бронетранспортерах.

Выстроившись в ровную ниточку, колонна, выехав из парка и оставляя за собой густой шлейф сгоравшего в дизелях соляра, направилась в сторону КПП «Восточное». Выехав за пределы расположения бригады, боевые машины с солдатами на броне и в десантных люках неторопливо направились в сторону восходящего солнца, неторопливо всплывающего над острыми пиками высоких гор.

Максим и Алексей, сидя на броне третьего по счету БТРа, ежились от утренней сырости и плотно прижимались друг к другу плечами. Максим поднял воротник бушлата и, повернув голову на сто восемьдесят градусов, с надеждой посмотрел на идущий в авангарде колоны БТС – боевой танк саперов. Огромная железная машина, грозно рыча, мощно толкала впереди себя многотонный вращающийся трал, безжалостно рыхлящий огромными шипами спекшуюся землю. Хотелось верить, что «духовские» фугасы наверняка под ним сработают. Он поплотнее прижался к другу и, сладко закрыв глаза, задремал. Наверное, даже не задремал, а просто провалился в беспокойное забытье.

Прошедший день, пожалуй, самый тяжелый день в жизни этого восемнадцатилетнего парня, выжал из него остатки юности и детских иллюзий. Вчера впервые в своей жизни Максим, отказавшись от сладкой участи, сделал серьезный, осознанный выбор в пользу борьбы и новых испытаний, и поэтому сегодня он был уже совсем другим человеком. Люди обычные никогда не выбирают трудных дорог, им даже в голову не приходит, что теплый покой и уют можно осознанно поменять на холод и нечеловеческое напряжение. Вот почему небо любит героев!