Был смирный день - [30]

Надо оставить стадо на подпаска и идти к ней! Таким решительным он не был никогда и пусть больше и не будет, потом не нужно быть решительным, важно, чтобы сегодня свершилось то, что он задумал… И мысленно поднялся он к деревне, вон по тому пригорку, на котором его обновили в егорьев день по серебряной росе. В душе пела и играла весна, как в молодом дереве бродили соки, и если б в этот момент к его руке садовник привил почку, то она приросла б. Перед деревней он наклонился к роднику, напился и сунул в него голову. В груди сердце разбухло и теснило лопатки, ноги сами шагали к дому, из которого он ушел сегодня утром, получив по скуле кнутом. Он шел не ругать ее, он приготовил за полдня самые ласковые и нежные слова, какие только знал… И он очень быстро подошел, подлетел к этому дому с голубыми резными наличниками и неожиданно скоро увидел ее. Она была одета в новую с оборками юбку с красным фартуком, в белую с вышивкой на рукавах кофту, с двумя косами по грудям. В руках она несла большое сито с красной смородиной, — хотя в остальных огородах она еще не поспела, — и глаза ее медовые смотрели приветливо. Взглянув на остановившегося у крыльца Егора, она подошла к нему и поставила сито на верхнюю приступку, и так раскатисто и обрадованно рассмеялась, блеснув зубами, что у Егора, наконец-то, за все это время отлегло от сердца и в груди стало тепло и свободно. Дотронувшись до плеча его, она хитрецки подмигнула и сказала так хорошо и просто о том, что он пришел сейчас как раз вовремя и будет перебирать ягоды и за это она угостит его свежим вареньем, что Егор решил немедленно во всем признаться… Они присели тут же на крыльце, перебирая ягоды, и Егор открылся ей, что пришел в деревню весной наниматься из-за нее, искал ее глазами в толпе и не нашел. И очень обрадовался в егорьев день, когда она подошла к его столу, и корова у нее самая ласковая и справная, и с нею он часто разговаривает и цветы для нее рвет, чтоб молоко было вкусней. Она смотрела на него и ушам своим не верила, что они вместе теперь и коли оба так приглянулись друг другу, так совет им да любовь. Объявить теперь всему миру да за свадебку. А изба у них свободная, а ежели он захочет, так она может и его родне поклониться, и не боится за себя, со всеми она умеет ладить и быть приветливой. И тут, задумавшись, спросила внимательно, а может, он и впрямь тот водяной, который вынырнул тогда у тростника. И стал тут Егор рассказывать, весело вспоминая тот день, когда увидел ее впервые…

* * *

В тот день, тому ровно год, был он на реке. И был день вот вроде бы как сегодняшний. Расставил он по заводи у мельницы верши под рыбу. С утра поставил, а вечером пришел на то место и, взяв в зубы полый тростник и камень в руку, нырнул, и пошел по дну проверить — много ли рыбы туда попалось. Ходил-ходил по дну и, вынырнув на середине, увидел русалок, купающихся тут, с венками из белых лилий на головах. Подумал тут же, что пропал, не зря, видать, про это место говорили в народе, что лезть туда нельзя, опасно, русалки и водяной затащат в свои хоромы. Солнце в это время едва касалось земли и освещало только облака, и только отражающийся отблеск от тех облаков высвечивал в реке влажные тела их, отливая золотом и серебром. И, забыв обо всем, смотрел он как завороженный обалдело. И приглядел он тогда одну с золотыми волосами, смеющуюся переливчато, будто в горле у нее был вставлен неведомый инструмент и она на нем играла так весело и заразительно, ныряя и плескаясь. Заслышав этот голос, он подивился его красоте. А уже потом он каждый день следил за ней, и высмотрел, как на том берегу, в толпе пришедших доить коров, принесла она в платочке еду и разложила перед пастухом. И этому-то пастуху он тогда очень позавидовал.

Выслушав все, она тоже рассказала ему, как они, девчата, перепугались в тот миг, очень уж неожиданно появилась среди них светло-русая кудрявая голова с зеленой тиной, нависшей на глаза, и эти глаза, разные по цвету, устрашили их, один глаз коричневый, другой голубой, как земля и небо. И решили все тогда, что это вылез взбаламученный ими водяной. Но приглянулся он тогда ей сразу… Услышав это, Егор закрыл глаза и устало, как в конце трудной, но необходимой дороги, вздохнул облегченно.

* * *

И точно так, может быть, все и было бы, как он представил себе. Главное, надо решиться и прийти к ней. Но произойти этому было не суждено. К его удивлению, она вдруг появилась сама.

Она шла откуда-то издалека, она почти что бежала, босая, с развевающейся по ветру юбкой. И вот наконец остановилась. Слезы были в ее глазах, но что же случилось, она не могла высказать. Стояла, потупив голову, и крупные крутые капли падали прямо на ее ступни, ударяясь и отлетая от них в траву. Поднеся к лицу фартук, она разрыдалась. А Егор сидел, онемевший и пришибленный неожиданностью оборота дела.

К Анюсе подошла корова и лизнула ее ногу, потом стала общипывать вокруг траву. Анюся, ухватившись за коровьи рога, склонилась к ней и приговаривала: «Зорька-Зорюшка, ничего-то ты не ведаешь про жизнь мою горемычную, про судьбинушку мою неладную, чтоб ему провалиться сквозь землю, проклятому…»