Быль и миф Петербурга - [8]
При осмотре собора необходимо дать справку об его истории. С его основанием связан вопрос о времени и обстоятельствах начала Петербурга. Легенда гласит:[56]
«16 мая 1703 года Петр сложил крестообразно два дерна и сказал: «здесь быть городу». Над ним в воздухе парил орел».
Интересная черта: перед нами основатель города в понимании античной религии. Невольно вспоминается Ромул в момент основания Рима[57] на Палатинском холме, когда 12 коршунов парило над его головою.
Какая историческая правда скрыта за этим мифическим образом? Историки нашего города расходятся между собою в двух вопросах.
1) Когда основан Петербург?
2) Был ли Петр при его основании?
Во время двухсотлетнего юбилея северной Пальмиры на столбцах газет возникла оживленная полемика по вопросу о том, когда праздновать день рождения Петербурга, его Palilii.[58]
Петр в «Марсовой книге» в 1713 установил день празднования 16 мая.
«Между тем временем г. капитан бомбардирной роты (то-есть Петр В.) изволил осматривать близь к морю удобного места для здания новой фортеции, и потом в скором времени изволил обыскать единый остров, зело удобный положением места на котором вскоре, а именно маия в 16 день в неделю (т. р. в воскресенье) пятидесятницы фортецию заложил и нарек имя оной Санкт-Петербург».[59]
На основании этой традиции столетний юбилеи справлялся 16 мая. П. Н. Петров пытался отвергнуть эту традицию:
«Первая бумага из Санкт-Петербурга до сих пор известная уже с числом 1 июля 1703 года; но 28 июня еще обычная помета: «из лагеря при Шлотбурге».[60]
В виду этого почтенный историк приурочивает дату основания к торжеству закладки Петропавловского собора.
«Эта закладка храма апостола Петра и есть в то же время основание Петропавловской крепости, Санкт-Питербурх».[61]
Защитники старой традиции указывают во-1-х на то, что, согласно целому ряду документов (напр., донесение Плейера, австрийского резидента при русском дворе), выясняется картина энергичной работы над крепостью до 29 июня (аргумент Гр. Немирова);[62] 2) документы помечались Шлотбургом в летние месяцы 1703 года по той причине, что там был главный стан царя.
«Вряд ли можно сомневаться, что при Петре считался днем основания Петербурга троицын день 16 июня 1703 г.[63]».
Во имя св. троицы названа и старейшая петербургская церковь (аргумент проф. С. Ф. Платонова).[64] В виду неясности всех данных, Гр. Немиров предлагает расчленить торжество на празднование закладки крепости 16 мая и основания Петербурга в день крестин города 29 июня, в день Петра и Павла.[65]
Очевидно, вся эта терминология весьма условна.
Крепость, заложенная 16 мая в горячее время борьбы, была превращена 29 июня в цитадель нового города, охраняющая его храм. Дату 16 мая следует удержать: спорность вопроса не дает права изменять традиции, ведущей свое начало от самого Петра.
Перейдем к рассмотрению второго вопроса. Был ли Петр при закладке крепости. Этот вопрос приобретает интерес, если рассматривать эту закладку, как основание Петербурга. Здесь мы снова встречаемся с противоречивыми взглядами. Разногласия основаны на различном толковании одного и того же документа.
Обратимся к его разбору. Это «юрнал» передвижной бомбардирской роты. Ее капитаном был Петр Михайлов (император); поручиком Александр Меншиков, подпоручиком Андрей Лефорт. Составителем «юрнала» мог быть писарь Иван Муханов. Вот интересующая нас выдержка из этого походного дневника.
1703 г. Май в 10-й день благодарный молебен;[66]
в 11-й день капитан пошел в Шлиссельбург сухим путем
и 13-й день на яхте гулял на озере верст 10 и больше;
в 14-й день приехал на Сяское устье;
в 16-й день в неделю пятидесятницы пошли;[67]
в 17-й день приехали на Лодейную пристань;
в 20-й денъ Иван Синявин[68] к нам приехал;
в 22-й день спустил на воду галиот, именуемый «Курьер»;
июнь 26-й день отпущен в Шлотбург:
июль 21-й день. Капитан к нам приехал на Лодейную пристань.[69]
В этой выдержке прежде всего неясно, от чьего лица ведется юрнал. Некоторые думают, что от лица капитана, т. е. Петра. Однако, из последней выдержки явствует, что царь некоторое время отсутствовал, а дневник не изменил своего характера. Кроме того, к кому относится загадочное «отпущен в Шлотбург»; если царь, то кем отпущен? Итак, нельзя с уверенностью определить, о ком идет речь в дневнике. С достоверностью можно относить запись к Петру только там, где прямо говорится о капитане. Если это так, то запись от 16 и 17 отнюдь не свидетельствует об отсутствии царя при закладке крепости. Некоторые другие данные заставляют скорее думать обратное.
13 мая он действительно еще находился в Шлиссельбурге, что явствует из его письма к Б. П. Шереметеву в Шлотбург (т.-е. в Ниеншанц). В этом письме он сообщает «а я сам буду к вам».[70] К сожалению, в этом письме есть неточности, которые заставляют заподозрить верность даты 13-го.
Далее. Письмо Т. Н. Стрешнева из Москвы, адресованное Петру («господину капитану поднесть»), имеет пометку: «Принято с почты в Шлотбурге мая в 15-й день 1703 года».[71]
Петр беспокоился из-за медлительности работ в Лодейной верфи и отправил туда 11 мая свою роту, чтобы оказать давление на выполнение заказов. Возможно, что «капитан», по неведомым причинам, решил сопровождать ее до Шлиссельбурга, откуда он выехал 13 мая, чтобы присутствовать при закладке крепости. Но это только предположение.
С Петербургом тесно связан жизненный и творческий путь Пушкина. Сюда, на берега Невы, впервые привезли его ребенком в 1800 году. Здесь, в доме на набережной Мойки, трагически угасла жизнь поэта. В своем творчестве Пушкин постоянно обращался к теме Петербурга, которая все более его увлекала. В расцвете творческих сил поэт создал поэму «Медный всадник» — никем не превзойденный гимн северной столице.Каким был Петербург во времена Пушкина, в первую треть прошлого века?
Это уникальный по собранному материалу поэтический рассказ о городе, воспетом поэтами и писателями, жившими здесь в течение двух веков.В предлагаемой книге Н. П. Анциферова ставится задача, воплощающая такую идею изучения города, как познание его души, его лирика, восстановление его образа, как реальной собирательной личности.Входит в состав сборника «Непостижимый город…», который был задуман ученицей и близким другом Анциферова Ольгой Борисовной Враской (1905–1985), предложившей план книги Лениздату в начале 1980-х гг.
В этом этюде охарактеризованы пути, ведущие к постижению образа города в передаче великого художника слова. Этим определен и подход к теме: от города к литературному памятнику. Здесь не должно искать литературной характеристики. Здесь отмечены следы города в творчестве писателя. Для исследования литературы, как искусства, этюд может представить интерес лишь, как материал для вопросов психологии творчества. Эта книжка предназначена для тех, кто обладает сильно развитым топографическим чувством и знает власть местности над нашим духом.Работа возникла из докладов, прочтенных в Петербургском Экскурсионном Институте.[1].
Николай Павлович Анциферов (1889–1958) — выдающийся историк и литературовед, автор классических работ по истории Петербурга. До выхода этого издания эпистолярное наследие Анциферова не публиковалось. Между тем разнообразие его адресатов и широкий круг знакомых, от Владимира Вернадского до Бориса Эйхенбаума и Марины Юдиной, делают переписку ученого ценным источником знаний о русской культуре XX века. Особый пласт в ней составляет собрание писем, посланных родным и друзьям из ГУЛАГа (1929–1933, 1938–1939), — уникальный человеческий документ эпохи тотальной дегуманизации общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"Ясным осенним днем двое отдыхавших на лесной поляне увидели человека. Он нес чемодан и сумку. Когда вышел из леса и зашагал в сторону села Кресты, был уже налегке. Двое пошли искать спрятанный клад. Под одним из деревьев заметили кусок полиэтиленовой пленки. Разгребли прошлогодние пожелтевшие листья и рыхлую землю и обнаружили… книги. Много книг.".
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.