Буйный Терек. Книга 2 - [3]

23 июня 1828 года рота русских солдат карабинерного полка под командой капитана Лабунцева собирала хворост и валежник подле самого турецкого кладбища, расположенного в четырех верстах от скал и возвышенностей «неприступного Карса», как называли его турки.

Турецкие караулы, слегка выдвинутые вперед, открыли огонь по русским солдатам, и те, обороняясь, легко выбили турок из передней части кладбища, оттеснили вглубь. На помощь караулам пришли ближние турецкие посты. Русские смяли их и, продолжая собирать валежник, разбрелись по всему кладбищу. Обеспокоенные турки, желая изгнать русских, бросили из резерва две роты низама. Возник настоящий бой, и огневой, и даже рукопашный. На помощь роте Лабунцева командир полка Гурин послал вторую роту третьего батальона, та с ходу штыками выбила турок с кладбища и в порыве атаки продвинулась на версту дальше, захватив передовые ложементы противника. Здесь уже начинались сакли и городские строения. Новые толпы турок высыпали из крепости и с криками «алла» ринулись на русских. Полковник Гурин ввел в дело еще одну роту, а затем и другую и приказал открыть картечный и ядерный огонь по все прибывавшим туркам. Вскоре бой закипел по всему участку полка, перерастая в сражение. Показались турецкие кавалеристы, с фланга их атаковали донские казаки. Начали стрелять крепостные пушки Карса. По тропинкам из крепости вниз сбегали атакующие турецкие колонны.

Прискакавший на шум боя генерал Вадбольский, командовавший передовой линией, приказал русским ротам отойти, а артиллерии прекратить огонь. Однако возбужденные боем солдаты с возгласами «вперед» ринулись на набегавшие турецкие колонны. На помощь им из русского лагеря самочинно кинулись роты и толпы солдат, и беспорядочный ожесточенный штыковой бой закипел под стенами Карса. Не обращая внимания на требования Паскевича, Вадбольского и офицеров прекратить сражение, вся русская артиллерия стреляла по Карсу, весь пехотный лагерь поспешил на помощь своим, а драгунские эскадроны генерала Раевского и уланы Андроникова врубились в набегавшие толпы турецкой пиалы[1]. Видя, что остановить сражение нельзя, Паскевич бросил в бой все находившиеся при нем резервы.

От захваченного куринцами укрепления Гюмбет на штурм самого неприступного, сильно укрепленного форта Тохмас-Табие ринулись карабинеры Девятого и егеря Семнадцатого полков. Три мощных форта, господствовавших над Карсом и всей системой его укреплений — Кара-Даг, Канлы и Хифиз, — переходили из рук в руки. Ворвавшиеся в крепость солдаты Куринского и Тифлисского полков, батальоны бакинцев кололи штыками, рубили и били прикладами аскеров. Турецкая крепостная артиллерия умолкла, так как сошедшиеся в сражении русские и турецкие войска одинаково могли быть поражаемы огнем.

Спустя четыре часа кровопролитного артиллерийского и рукопашного боя «неприступный Карс» был в руках русских. Вся громада крепости с ее фортификациями, тяжелыми орудиями, запасами продовольствия сдалась Паскевичу. Двухбунчужный Юсуф-паша передал ему ключи от Карса. И только часть турецкой кавалерии, вырвавшаяся через западные ворота крепости, чтобы избежать плена, помчалась к Сары-Камышу, преследуемая нижегородскими драгунами, мелитопольскими уланами, донскими казаками Иловайского и Бегичевского полков, а также добровольными сотнями грузинской и осетинской милиции.

Так закончилось это сражение, начавшееся неожиданным столкновением двух рот.

«Карс пал к стопам Вашего Величества», — доносил Паскевич Николаю.

9 марта 1829 года Пушкин выехал из Петербурга в Москву для дальнейшего следования в Грузию. 22 марта того же года Бенкендорф отдал петербургскому генерал-губернатору Голенищеву-Кутузову распоряжение о выяснении, «куда уехал Пушкин», и о «надлежащем за ним секретном наблюдении».

«Милостивый государь Александр Христофорович, — писал Голенищев-Кутузов, — в ответ на отношение Ваше от 22-го марта № 1267 честь имею сообщить об отъезде в Тифлис известного стихотворца Пушкина, состоявшего здесь под секретным надзором. Я довел сие до господина Главнокомандующего в Грузии графа Паскевича Эриванского…»

По пути на Кавказ Пушкин навестил проживавшего в своей деревне близ Орла опального Ермолова, после чего продолжал путь, иногда задерживаясь на день-другой. Наконец через Ставрополь и станицу Екатериноградскую он приехал в крепость Владикавказ, где остановился у старого приятеля полковника Огарева, бывшего в то время комендантом Владикавказской крепости. Дальнейший путь до Тифлиса шел по недавно перестроенной Военно-Грузинской дороге, так живо и красочно описанной им в «Путешествии в Арзрум».

Пушкин прибыл в Тифлис 27 мая, в дни, наполненные весельем и празднествами, которыми город отмечал победы русской армии в Анатолии. Иллюминации, пляски, музыка, балы, устраиваемые грузинским дворянством, сменялись приемами и парадами частей.

Генерал-губернатор Стрекалов, напуганный грозной бумагой из Петербурга, под всяческими предлогами задерживал отъезд Пушкина в Действующую армию до тех пор, пока от Паскевича не пришло распоряжение разрешить поэту прибыть в Соганлук, туда, где находилась ставка графа. Упоенный быстрыми и неожиданными победами над турками, Паскевич хотел, чтобы известнейший русский поэт, «любимец муз и граций», описал его, графа, и победоносное войско в самых высоких и торжественных тонах.