Буйный Терек. Книга 1 - [172]

Блистательная победа была воспринята царем как божье благословение в дни его коронации. Не прошло еще года с того дня, как царские пушки на Сенатской площади раздавили восстание, и Николаю особенно была нужна победа над внешним врагом. Донесения Ермолова, курьеры с Кавказа и письма Паскевича привели царя в восторг.

— Вот что значит послать на театр военных действий настоящего, боевого генерала, а не фрондера и якобинца, — улыбнулся Нессельроде, когда Дибич с сияющей верноподданнической улыбкой, почтительно и вместе с тем восторженно доложил царю о победе.

— Да-а, Иван Федорович — мой друг и отец-командир[120] не подвел. Как вели себя войска и генералы?

— Генерал Паскевич в восторге от них, хотя и не скрывает своего удивления. Вот представления к награде.

Николай мельком глянул на большой список представления к наградам и быстро подписал его.

— Не жалеть наград. Это счастливое предзнаменование, это божий перст, благословляющий начало нашего царствования, — сказал он.

Бенкендорф, Дибич, Нессельроде, Чернышев и Строганов, стоявшие вокруг, почтительно склонили головы, делая вид, что и не помнят о том, что началом царствования Николая было 14 декабря и казни декабристов.

Победители были щедро награждены за елизаветпольскую победу.

Император Николай пожаловал Паскевичу золотую саблю, усыпанную брильянтами, с надписью «За поражение персиян под Елизаветполем».

Князь Мадатов получил чин генерал-лейтенанта и также саблю, усыпанную брильянтами, с надписью: «За храбрость». Это была вторая брильянтовая сабля; первую он получил еще в 1813 году в чине полковника.

Вельяминов — орден святого Георгия 3-й степени.

Георгия 4-й степени царь пожаловал полковникам Шабельскому и Симоничу и ряду отличившихся офицеров, среди которых был и Небольсин, одновременно произведенный в штабс-капитаны.

Только Ермолов не получил ничего, кроме «монаршего благоволения», выраженного ему в письме Николаем.

Три человека, различных по своему положению и национальности, присутствовавших при Елизаветпольском сражении, так определили причины поражения персиян.

«Леность военачальников, хвастовство и неспособность Аббаса-Мирзы, недооценка им отличных боевых качеств русских солдат, и в особенности генералов Ермолова и Мадатова, привели к тому, что почти пятидесятитысячная отборная, хорошо экипированная, снабженная обильной артиллерией и неплохо сражавшаяся иранская армия была наголову разгромлена впятеро меньшим по количеству, но отлично обученным, спаянным дисциплиной и отвагой русским отрядом, которым управляли прославленные генералы Отечественной войны», —

писал в «Таймсе» вскоре вернувшийся в Англию Олсон.

«Войска персов, и в особенности пехота, отлично вели себя на поле боя, умело маневрируя под огнем, смело идя «на штык», не боясь рукопашной, и если бы ими командовали хорошие офицеры, управляли сведущие в военном деле генералы, а главноначальствующий был не бездельник и невежда принц Аббас-Мирза, а хотя бы средней руки военачальник, то исход этого сражения был бы неизвестен…» —

так сообщал об этом сражении Дибичу Паскевич.

«Когда наши непобедимые в бою и страшные в своем гневе железоеды и храбрецы, сарбазы, пошли в сокрушительную атаку на грязных собак-русских, его высочество, брат солнца, племянник луны, существо, держащее весь мир в своих руках, могучий в бою и ужасный в гневе, лев Ирана, валиагд Аббас-Мирза, чтобы лучше видеть, как его железоеды станут сокрушать хребты и головы несчастных русских, сошел со своего драгоценного кресла.

Не видя обожаемого и любимого своего вождя на прежнем месте, храбрые сарбазы содрогнулись. Они подумали, что, может быть, бомба из проклятых пушек русских свиноедов поразила валиагда. Скорбь охватила их сердца, и на минуту они сокрушились, чем и воспользовались собаки-русские и со свиным хрюканьем «ура» ударили в штыки на наших несколько опешивших сарбазов.

Чтоб показать, что он невредим и жив, и тем поднять дух и отвагу своих железоедов, его высочество, великий сокрушитель неверных, тень пророка на земле, валиагд Аббас-Мирза вскочил на своего быстроходного аргамака и понесся с саблей наголо к воюющим… но неблагородное животное споткнулось, и брат солнца, племянник луны, тень пророка на земле, его высочество Аббас-Мирза перенес свою высокую особу с высоты седла наземь, чем и воспользовались проклятые гяуры-русские и, накинувшись на наших сарбазов, стали беспощадно колоть их, поэтому бой окончился не совсем в нашу пользу…» —

писал придворный историограф и летописец Гасан-Кули-Тебризи, сопутствовавший в походе на Грузию Аббасу-Мирзе.

Глава 10

На русской территории уже не было ни одного иранского солдата. Войну надо было переносить на персидскую землю, но вражда между Паскевичем и Ермоловым разгорелась с новой силой.

Упоенный неожиданной победой, Паскевич решил идти за Аббасом-Мирзой и перенести войну за границу, овладеть Эриванью и Тавризом. Мадатов и Вельяминов, отлично зная характер противника, трудности зимней кампании в местности, по которой дважды прошла огромная иранская армия, предупредили его, что зимний поход невозможен.

— Крестьяне обобраны и разорены, провинции еще волнуются, беженцы, ушедшие с персами, хотят вернуться назад. Надо закрепить тыл, собрать хлеб, зерно, мясо, исправить дороги, мосты и только весной идти за Аракс, — сказал Мадатов.