Буйный бродяга № 6 - [14]

И пускай мы с Вами умрем от старости, и дети наши умрут, но те, кто придут после, увидят его.

— И, может быть, станут как он, — произнес Ученый.

— Может быть, — ответил Император.

Когда Ученый сел в машину, он взял у слуги радиотелефон и набрал номер молодого профессора.

— Готовьте устройство, — сказал Ученый. — Завтра Его Величество ответит ему.

— Все уже готово, господин Министр, — заверил молодой профессор. — Не беспокойтесь. Мы немного доработали алгоритм… все пройдет как надо.

— Хорошо, — сказал Ученый. — Тогда до завтра!

Он завершил звонок и вернул радиотелефон слуге. Слуга принял аппарат и как-то странно посмотрел на Ученого, потом повернул лицо к телохранителю и коротко кивнул. Телохранитель кивнул в ответ, достал пистолет и выстрелил в голову Ученому.

Убедившись, что Ученый мертв, слуга извлек из кармана небольшое устройство с выдвижной телескопической антенной и девятью переключателями-тумблерами, расположенными в три ряда по три в каждом. Выдвинув антенну, слуга переключил часть тумблеров в верхнее и часть — в нижнее положение, после чего послышались щелчки и устройство ответило голосом Первосвященника:

— Слушаю тебя, сын мой.

— Ваше Высокопреосвященство! — с благоговением произнес слуга, — мы выполнили наш долг. Соблазнитель мертв…

Той ночью у еще полного сил Императора случился удар, приковавший его к постели. На пятый день Император Мира, так и не придя в сознание, умер.

Молодой профессор погиб в тот же вечер в автоаварии. Он возвращался домой из института и по дороге не справился с управлением. Его машина вылетела с дороги в кювет.

Едва профессор покинул здание института, в здании случился пожар, в котором погибло большинство сотрудников, занятых в проекте «Послание». Созданная ими машина — устройство, предназначавшееся для кодирования ответа Человеку и расшифровки других посланий от него, если бы таковые поступили — была уничтожена.

Избежавшие смерти при пожаре сотрудники института погибли при разных обстоятельствах в течение последующих суток.

Серия подозрительных смертей ученых СМИ не была замечена — несчастье с Императором стало в те дни новостью номер один, — а немногие, что заинтересовались (как, например, один следователь из городских карабинеров или начальник охраны Академии наук), очень скоро исчезли.

Наследником Императора был объявлен его несовершеннолетний сын, при котором назначен регент — благочестивый Граф, произведенный в день назначения в герцоги.

Интермедия Человекжжж.

Он возвращался домой — в место, которое оставил восемь галактических лет назад. Тогда, в самом начале пути, он был совсем другим. Его скромные в то время базы знаний даже отдаленно не были сравнимы с теми массивами информации, что собрал он за почти два миллиарда земных лет странствий.

Он видел поглощенные Андромедой ядра древних галактик, отправлял зонды коронам гипергигантов в эмиссионных туманностях Треугольника, был свидетелем взрыва сверхновой в Большом Магеллановом Облаке, во время которого потерял часть себя. Он говорил с более древними, чем он сам, разумами — учился у них; видел, как зарождается жизнь в молодых мирах и как она вскоре угасает, едва сделав первый шаг в близлежащее пространство… видел то, что остается от цивилизаций-самоубийц: радиоактивные руины на мертвых планетах. Он изучил историю этих миров и использовал полученные знания, чтобы предотвратить ее повторение в других, вставших на краю гибели, но еще способных сделать шаг назад от пропасти. Он не вмешивался, не использовал свою силу в качестве аргумента; он лишь показывал им то, что видел и оставлял самим решать, как поступать дальше. Когда его просили о помощи, он помогал, когда просили не вмешиваться — не вмешивался.

Он был плывущим меж звезд облаком. Был разрежен и холоден, был почти невиден. Не потому, что скрывался, а просто так ему было удобней: атомы-машины, из которых он состоял, в своей подавляющей массе пребывали в покое (не в смысле отсутствия движения, а в смысле глубокой гибернации — спячки). Активны были части облака, в которых его копии вступали в диалектические взаимодействия и творили.

Облако имело форму сильно размытого обоюдного конуса, расстояние между головной и хвостовой вершинами которого составляло около семидесяти, а в самой широкой части — около двадцати пяти парсек. Двигаясь напрямик к Рукаву Ориона, он окутывал целые звездные системы, создавая при этом в своем облачном теле подвижные гроты и пузыри или открывая тоннели. За границы облаков Оорта он обычно отправлял исследовательские зонды, которые формировал из небольших объемов своего вещества, которое ему приходилось уплотнять и втягивать вглубь себя, образуя те самые пузыри и тоннели, дабы притяжение звезд не сыграло с ним злую шутку (не оторвало куски от его тела). Пропускать звезды сквозь себя лучше, чем уподобляться змее, ползущей среди стоящих тут и там деревьев — земная метафора (некоторые из его копий любили такие метафоры; они держали в памяти все, что он помнил о Родине). Таким образом, внутри него иногда оказывались десятки звездных систем единовременно; он находил это ощущение приятным. Пропуская звезды сквозь себя, он познавал их, и после, когда они оказывались далеко позади, чувствовал грусть, как мог бы грустить его далекий предок, однажды побывавший в красивом месте и вынужденный навсегда его покинуть. Он знал, что в следующий раз, когда (и если) он вернется к ним, они станут другими и возможно, что в них даже появится разумная жизнь…