Буйная Кура - [29]

Наконец она спохватилась и отняла руки от стакана. Стучало в ушах. Она с трудом различала, о чем говорят мужчины. Хотела встать и уйти, но почему-то не смогла этого сделать.

Шамхал просидел недолго. Выпив чай, он сразу поднялся. "Да будут сладкими ваши уста", - поблагодарил он. Однако, прежде чем уйти, еще раз оглянулся и посмотрел на Гюльасер. Девушка ясно слышала, как он сказал Черкезу, уходящему вместе с ним:

- Славу богу, сестра у тебя совсем уж взрослая.

Гюльасер следила за ними до тех пор, пока они по тропинке не вышли на большую дорогу. Если бы мать не позвала ее, она, может быть, до самого позднего вечера стояла бы и глядела вслед ушедшим. Убирая скатерть и стаканы, она вспомнила слова гостя: "Ваш чай будет сладок и без сахара". "Что это значит? То есть как это так, чтобы чай был сладок без сахара? Почему? Может, он хотел сказать... А глаза его так и лезут в душу".

Все лето, находясь на эйлаге, и даже осенью, когда вернулись в село, Гюльасер не могла забыть ни загадочные слова Шамхала, ни его взгляд. Как только она вспоминала тот вечер, так снова чувствовала то охватывающее всю душу тепло, и слегка кружилась голова, и слегка темнело в глазах, а сердце сжималось с незнакомой до сих пор сладостной болью. Ей хотелось кому-то все рассказать. Но кому же можно доверить такую тайну? Разве люди не стали бы смеяться над ней. Разве они не сказали бы с удивлением: "Смотрите-ка, а у этой Гюльасер неплохой аппетит и губа не дура. Выбрала сына Джахандар-аги".

Ночью, укрывшись стареньким, плохо согревающим одеялом, Гюльасер подолгу глядела на закоптелые балки своего бедного жилища и слушала стрекотание сверчков. Гюльасер старалась закрыть глаза и заснуть, но это не удавалось; словно на горячих углях, она ворочалась с боку на бок. Ее переживания были новы, и она не могла в них разобраться. Порой она ругала себя и говорила: кто такой он, кто я? Но все же слова Шамхала звенели в ее ушах, а перед глазами все время стояло его лицо. Когда Шамхал водил своего коня на водопой, она придумывала разные уловки, например брала кувшин и спускалась к Куре. Она утешалась хотя бы тем, что издали видела парня. По утрам, под предлогом, что надо проветрить постель, она поднималась на навес и без устали глядела в сторону дома Джахандар-аги. Когда же случай сталкивал ее с Шамхалом, она сворачивала в сторону или проходила мимо, не глядя, словно ее ничего не интересует. Она чувствовала взгляд, устремленный в ее спину, и спотыкалась на ровном месте. В это время Гюльасер боялась, что ее сердце выпрыгнет из груди. Горестное и сладкое, неизведанное чувство тяготило и пугало ее, но в то же время она не хотела бы от него избавиться. Разве можно до конца понять тайну девичьей души?

Шамхал, похищая Гюльасер, вовсе не собирался ночевать с ней в лесу. Он, правда, направил лодку к лесу, но потом быстро свернул к острову, заросшему кустами. Он хотел сбить людей со следа, дождаться на острове темноты и вернуться в село.

Не хотел он и набрасываться, подобно коршуну, на свою добычу. Он мечтал привести Гюльасер домой и сделать ее своей женой навсегда. Но он знал, что отец ни за что не даст согласия на этот брак, не разрешит жениться на бесприданной и безродной голодранке, потому-то Шамхал и решил поставить всех людей перед свершившимся фактом. А для этого только один путь - похищение.

Гюльасер билась, царапалась и стремилась вырваться. Как только причалили к островку, это ей удалось, и она побежала в воду не то в надежде переплыть реку, не то топиться. Таптыг опередил Шамхала и вытащил девушку из воды. Бедняжка начала рваться еще сильнее.

Ей и в голову не могло прийти, что Шамхал похитил ее для себя. Она подумала, что для Таптыга. Вместе с этой мыслью рушились все ее мечты и надежды, взлелеянные в сердце в одинокие бессонные ночи.

У Таптыга в руках она билась так сильно, что могла навредить сама себе. Одновременно она искала глазами Шамхала, надеясь, что, может быть, он сжалится над ней и придет на помощь.

Шамхал понял состояние девушки. Он подошел, взял ее за руку и отвел подальше от берега. Таптыг остался около лодки.

Вместе с мольбой о помощи в лице девушки, в ее глазах был и горький упрек за то, что не понята ее нежная любовь, и за то, что с этой любовью теперь так грубо и жестоко расправляются.

Но когда она поняла, что Таптыг остался в стороне и что именно Шамхал тянет ее за руку подальше в кусты, чувства ее переменились. Она поняла, что ошибки тут нет, и как будто успокоилась, но ей вдруг стало страшно совсем по другой причине. Ее начала бить крупная дрожь. Да и одежда ее намокла в воде.

- Буду я твоей жертвой, Шамхал. Упаду к тебе в ноги буду твоей рабыней. Не трогай, не позорь меня!

Шамхал, может, и не хотел ее трогать тут на острове, он хотел только успокоить ее, а потом они вместе поехали бы к нему домой. Но то ли от страха перед надвигающимся событием, то ли от холода, то ли от всех пережитых волнений Гюльасер начала дрожать еще сильнее и вдруг доверчиво прижалась к Шамхалу, ища покровительства и тепла. Шамхал почувствовал юное, крепкое и робкое тело девушки. Его руки начали бродить по нему, а оно вздрагивало под этими руками и словно отталкивало их. Ласки Шамхала становились все решительнее и смелее, но девушка снова стала вырываться и биться.