Буян - [2]

Но с другой стороны, эта оценка должна быть крупномасштабной, прослеживать, в основном, историческую перспективу, относиться к узловым моментам романа и на их основе выводиться. Многие же частные факты, без которых художественное исследование жизни просто немыслимо, могут быть поняты и поставлены в связь с другими лишь в сугубо конкретном освещении, и это не противоречит принципу историзма, а лишь подчеркивает, дополняет его.

От успешного решения двух этих задач зависит общая концепция романа. Первая русская революция, ставшая «репетицией» Великого Октября, потерпела временное поражение в силу ряда причин, среди которых не последнее место занимала слабая связь рабочего движения с крестьянским и неорганизованность самого крестьянства. В. И. Ленин говорил в «Докладе о революции 1905 года»: «Крестьянское движение осенью 1905 года достигло еще больших размеров. Больше трети уездов во всей стране было тогда охвачено так называемыми «крестьянскими беспорядками» и настоящими крестьянскими восстаниями. Крестьяне сожгли до 2 тысяч усадеб и распределили между собой жизненные средства, награбленные дворянскими хищниками у народа.

К сожалению, эта работа была слишком мало основательна! К сожалению, крестьяне уничтожили тогда только пятнадцатую долю общего количества дворянских усадеб, только пятнадцатую часть того, что они должны были уничтожить, чтобы до конца стереть с лица русской земли позор феодального крупного землевладения. К сожалению, крестьяне действовали слишком распыленно, неорганизованно, недостаточно наступательно, и в этом заключается одна из коренных причин поражения революции»[2].

Наше время, принеся в литературу нового героя, принесло и новые понятия об историческом оптимизме. Оптимистическое звучание советской литературы глубоко противоположно дешевому бодрячеству, имеющему своей основой невнимательное, неглубокое проникновение в суть жизненных явлений. Недаром в социалистическую эстетику прочно вошло понятие «оптимистической трагедии», понятие, которое выражает и глубину диалектических противоречий жизни, и направленность диалектики как «учения о развитии» — верную историческую перспективу. В этом смысле роман И. Арсентьева «Буян» из повествования о поражении революционного движения, о гибели крестьянской республики и ее вожаков становится взволнованным рассказом о том, как сквозь трудности и трагедии пробивала дорогу народная вера в разум, народная решимость отдать свою жизнь за торжество нового мира. Великих жертв стоила эта борьба; Буянская республика была подавлена через две недели после своего возникновения, руководители ее сосланы, кое-кто разочаровался в революции и не ждет от нее больше ничего, кроме ужасов расправы царизма с восставшим народом. Но семена новой жизни уже посеяны, им не суждено зачахнуть, и в этом нас убеждает правда истории, нашедшая отражение в романе «Буян». В 1906 году, когда революция пошла уже на убыль, продолжают полыхать по России дворянские гнезда; крестьяне не запуганы, они только начинают ощущать свою силу и все решительнее поднимаются на борьбу с угнетателями. Яркий пример тому — описанные в романе события в селе Матвеевском, где крестьяне используют методы рабочего движения: стачку, бойкот и даже переходят к вооруженному столкновению с полицией.

«Матвеевское дело» занимает в романе особое и, на наш взгляд, важное место. Ведь если в Старом Буяне заметную роль играли социал-демократы и тесно с ними связанные полупролетарии из Царевщины, то «темные, забитые, нищие» матвеевские мужики до известной степени самостоятельны в своих действиях. А действия эти лежат в русле всенародного революционного подъема.

Оптимистический пафос романа, конечно, не только в этом. Основу его составляют характеры революционеров — истинных героев произведения И. Арсентьева, которым писатель отдает свои симпатии, вокруг которых концентрируются все остальные персонажи «Буяна». Основное место среди них занимают исторические лица, жившие и проводившие революционную работу в Самаре и в Самарской губернии: Александр Коростелев, Александр Кузнецов, Никифор Вилонов, Александр Буянов, Лаврентий Щибраев, Антип Князев, Порфирий Солдатов и многие другие. Основной идейный упор романа приходится на большевиков, и это вполне естественно, ибо они возглавляли революцию, они вынесли на своих плечах всю тяжесть ее поражения. Одни из большевиков появляются в романе эпизодически, другие, как Коростелев и Кузнецов, проходят через все повествование. Это связано не с тем, конечно, что писатель отводит кому-то из них более почетное место в списке борцов революции. Дело скорее в том, что в центре внимания И. Арсентьева все-таки Буянская республика, и детальная разработка образов многих большевиков, революционеров-профессионалов привела бы к тому, что роман перерос бы свои рамки. Это не входило в задачу автора. Характеристика самарской социал-демократии — предмет самостоятельного художественного исследования, и Арсентьев пошел, пожалуй, наиболее правильным путем, когда вместо сквозного, через весь роман проходящего образа дал обобщенный собирательный образ большевика, черты которого мы находим в Коростелеве, Кузнецове, а также в коротких, но выразительных зарисовках Буянова, Вилонова, Воеводина и некоторых других персонажей. Такой путь создания образа героя мы назвали правильным прежде всего потому, что он отвечает задаче и композиции романа. А во-вторых — и это, очевидно, главное, — такая «собирательность» рисует большевиков как силу коллективную, крепко спаянную, в сплочении, в единстве своих рядов находящую основу для революционной работы. Недаром же большевики противопоставлены и неприкаянному одиночке Евдокиму Шершневу, и резко сатирически индивидуализированным образам эсеров-максималистов, и живущим всяк в своей клетушке обывателям типа Калерии, Надюши и иже с ними.