Буян - [3]

Образы большевиков не лишены и индивидуальных черт. Конечно же, запоминается рассудительный и несколько ироничный Александр Коростелев — Сашка Трагик, с первого же появления а романе завоевывает симпатии читателя энергичный, жизнерадостный парень — Саша Кузнецов. Твердый характер, решительность, инициатива привлекают нас в образе Вилонова… И, наконец, главное, что объединяет всех этих, в общем-то разных людей, что ставит их на высоту недосягаемую, скажем, для Евдокима Шершнева, — полная и бескорыстная отдача своих сил делу революции, неприметная, но действенная дружба, неколебимая уверенность в победе. Не случайно большевики почти не показаны в быту. Это не значит, что они какие-то аскеты, люди «не от мира сего». Просто И. Арсентьев стремится выделить основную движущую силу их героических характеров.

Заметьте к тому же, что большевики даны почти во всех массовых сценах, что подчеркивает их неразрывную связь с трудящимся народом, постоянную активность и, если так можно сказать, полную боевую готовность.

Рассудительный и спокойный Саша Коростелев не выдерживает галиматьи, которую несут на сельском сходе в Царевщине либеральные ораторы. Отлично сознавая опасность ареста, он берет слово и наголову разбивает миротворцев всех мастей, призывающих крестьян отказаться от политической борьбы. И крестьяне принимают безыскусную правду его слов. Но И. Арсентьев не ограничивается этим. Он показывает, как подействовал на слушателей самоотверженный поступок Коростелева. Крестьяне спасают большевистского агитатора, проявляя такую же самоотверженность, вызывая огонь и гнев властей на себя.

Решительно и активно действуют в сложной обстановке и другие большевики. Причем их рискованные поступки нельзя объяснить каким-то внезапным душевным порывом. Только постоянное «горение», постоянное сознание ответственности за судьбу начавшейся революции заставляет их действовать порой на пределе своих возможностей. Интересен в романе контраст между деятельностью социал-демократов и эсеров-максималистов. Бессмысленный разгром Кинельского училища написан в явно сатирических тонах. «Мы, эсеры и анархисты, зло вышибаем злом!» — провозглашают деятели «революционной» организации эсеров. Однако единственным ощутимым результатом этой акции является куча пепла да груды разбитого стекла во дворе училища. Сами же «революционеры» разбегаются кто куда. И в противоположность этому И. Арсентьев рисует смелую операцию большевиков, которые ночью печатают листовки Самарского комитета РСДРП в городской типографии. Это уже не авантюристическое предприятие, а вынужденная мера, риск, который оправдывает себя сторицей.

Такой контраст проходит через весь роман, достигая кульминации в сцене, когда Евдоким Шершнев нечаянно подслушивает разговор членов комитета эсеровской боевой организации. В то время как большевики, уйдя в подполье, дорожили каждым членом своей партии да и вообще никогда не подвергали людей ненужному риску, эсеры-максималисты периодически отправляли людей на верную гибель во имя ничтожных результатов, а то и из сугубо корыстных соображений. Так, вице-губернатора Кошко было решено убить лишь ради того, чтобы отвести подозрения от арестованного главаря эсеровской шайки — «товарища Вадима». Сам же «товарищ Вадим», спустивший директиву, нимало не задумался над тем, сколько людей, случайно оказавшихся поблизости, может погибнуть при совершении террористического акта.

Тщательно и с большой долей иронии написана фигура фанатичного «боевика» Ардальона Череп-Свиридова. Все в нем, начиная от внешности и кончая убогим внутренним миром, вызывает отвращение. Заметьте, кстати, что каждый из персонажей «Буяна» показан не только в словах и поступках, но и в размышлениях, в душевных движениях. Череп же не думает, ему некогда, он делает «революцию». Он тоже по-своему предан делу, ведет аскетический образ жизни, пытаясь подражать, очевидно, Рахметову Чернышевского. Но какая же это жалкая пародия! Аскетизм Черепа проявляется в том, что он никогда не моет посуду, а разбивает и выбрасывает ее по мере загрязнения.

Конечно, Череп-Свиридов — крайнее проявление эсеровщины. Среди эсеров были люди и честные, но заблуждающиеся, многие из которых перешли впоследствии на сторону большевиков. К таким, по-видимому, следует отнести одного из деятелей Буянской республики — фельдшера Мошкова, который относится к социал-демократам, в частности к Коростелеву, с явной симпатией. Вся логика этого образа показывает, что Мошков займет свое место в одном ряду с подлинными революционерами.

То же можно сказать и о крестьянах — вожаках Буянской республики: Лаврентии Щибраеве, Николае Земскове, Порфирии Солдатове, Антипе Князеве. Пока они еще находятся вне партий, но не потому, что не доверяют ни одной из них. Напротив, Коростелев для них — самый желанный гость в дни торжества республики. Крестьяне видят в нем, представителе социал-демократии, верного друга и помощника. Они получают от самарских рабочих оружие и нелегальную литературу, а после поражения республики Князев отправляется в город, чтобы наладить связь с Советом рабочих депутатов. И это вполне закономерно: рабочая и крестьянская революционная власть идут в ногу, одним путем, решают общие для всего народа задачи.