Бувар и Пекюше - [24]

Ввиду того, что чёрный кофе возбуждает нервы, Бувар отказался было от послеобеденной чашечки, но тогда его сразу начинало клонить ко сну, а, проснувшись, он пугался, ибо продолжительный сон грозит апоплексией.

Идеалом их стал Корнаро — тот самый венецианский дворянин, который дожил до глубокой старости благодаря соблюдению особого режима. Даже не подражая ему в точности, можно всё же принимать кое-какие меры, и Пекюше нашёл в своей библиотеке Руководство по гигиене доктора Морена.

Просто удивительно, как они ещё до сих пор живы! Ведь в книге были запрещены все их любимые блюда. Жермена сбилась с ног и уж не знала, что им готовить.

Любое мясо даёт отрицательные последствия. Кровяная колбаса и свинина, копчёная сельдь, омар и дичь «противопоказаны». Чем крупнее рыба, тем больше в ней желатина, и, следовательно, тем она тяжелее для желудка. Овощи вызывают изжогу, макароны — тяжёлые сны; сыры, «взятые в совокупности, плохо перевариваются». Стакан воды по утрам «опасен». Название каждого напитка, каждого продукта сопровождалось предупреждением: «Вреден! Остерегайтесь! Не злоупотребляйте им! Не все его переносят!» Почему «вреден»? Что значит злоупотреблять? Как узнать, показано вам что-нибудь или противопоказано?

А какую сложную задачу представлял завтрак! Друзья перестали пить кофе с молоком из-за его вредности, а затем и шоколад, ибо шоколад — это смесь «неудобоваримых веществ». Остался только чай. Но «люди нервные должны от него отказаться». Между тем в XVII веке Декер советовал пить чай ежедневно в количестве двадцати декалитров, дабы промывать область поджелудочной железы.

Утверждение Декера поколебало их веру в Морена, тем более что тот восстаёт против всяких головных уборов — шляп, картузов, колпаков; это требование возмутило Пекюше.

Тогда они купили трактат Бекереля и узнали из него, что свинина — «превосходный продукт», табак совершенно безвреден, а кофе «необходим для военных».

Друзья полагали до сих пор, что сырая местность вредна для здоровья. Ничуть не бывало! Каспер считает, что она менее гибельна, чем сухая. В море якобы нельзя купаться, предварительно не остынув. А вот Бежен советует бросаться в воду именно когда тебе жарко. Вино весьма полезно для желудка, если его пить после супа. Зато, по мнению Леви, от вина портятся зубы. Наконец, фланелевый жилет — этот страж, этот блюститель здоровья, этот кумир Бувара, фланелевый набрюшник — неразлучный спутник Пекюше — признаётся всеми учёными без всяких оговорок излишней принадлежностью туалета, особенно для мужчин полнокровных, сангвинического темперамента.

Что же такое гигиена?

«Истина по эту сторону Пиренеев, заблуждение по другую их сторону», — утверждает Леви, а Бекерель добавляет, что гигиена — вообще не наука.

Тут уж друзья заказали себе на обед устриц, утку, свинину с капустой, крем, сладкий пирог и бутылку бургундского. Это было избавлением, отместкой за все лишения, а Корнаро они подняли на смех. Каким надо быть болваном, чтобы мучить себя по его примеру! Как глупо постоянно думать о продлении жизни! Жизнь лишь тогда хороша, когда наслаждаешься ею.

— Ещё кусочек?

— Не откажусь.

— Последую и я твоему примеру!

— Пью за твоё здоровье!

— А я за твоё!

— И плевать нам на всё!

Их возбуждение росло.

Бувар заявил, что выпьет три чашки кофе, хотя он и не военный. Надвинув картуз на уши, Пекюше беспрестанно нюхал табак и чихал напропалую; им захотелось шампанского, и они велели Жермене сходить за ним в кабачок. До деревни было далеко, служанка отказалась. Пекюше возмутился.

— Я приказываю вам! Слышите? Приказываю сбегать за шампанским.

Жермена повиновалась, но дала себе слово уйти от этих чудаков, — уж больно они привередливы и сумасбродны.

После обеда друзья, как в былое время, отправились в беседку пить кофе с коньяком.

Жатва только что закончилась, и разбросанные по полю скирды чёрными шапками вырисовывались на мягком, голубоватом небе. Было тихо. Даже кузнечики не стрекотали. Природа спала. Друзья мирно отдыхали, наслаждаясь вечерним ветерком, освежавшим их разгорячённые лица.

Высокое небо было усеяно звёздами; они сверкали, то выстроившись в ряд, то группами, то поодиночке, далеко друг от друга. Поток светящейся пыли, протянувшийся с севера на юг, раздваивался у них над головой. Его сияющая ткань прерывалась огромными пустотами; небосвод казался лазурным морем с архипелагами и островками.

— Сколько звёзд! — воскликнул Бувар.

— Мы видим далеко не все, — отозвался Пекюше. — За Млечным Путём находятся туманности, за ними — опять звёзды; самая большая из них отстоит от Земли на триста биллионов мириаметров.

Пекюше часто смотрел в телескоп на Вандомской площади и запомнил кое-какие цифры.

— Солнце в миллион раз больше Земли, Сириус в двенадцать раз больше Солнца, кометы достигают в длину тридцати четырёх миллионов лье!

— С ума можно сойти! — заметил Бувар.

Он пожалел о своём невежестве и даже выразил раскаяние, что не закончил в молодости Политехнического института.

Пекюше, найдя на небе Большую Медведицу, показал другу Полярную Звезду, созвездие Кассиопеи в форме Y, яркую Вегу из созвездия Лиры, а внизу, над самым горизонтом, багрового Альдебарана.