Бутлеров - [10]

Заведуя химической лабораторией университета, Клаус в то же время не переставал учиться. Защитив диссертацию на докторскую степень, он с 1839 года становится профессором и всецело погружается в педагогическую и исследовательскую работу. Расцвет ее совпадает с открытием рутения.

По свидетельству Н. П. Вагнера, Карл Карлович Клаус был удивительным оригиналом и «добрейшим, симпатичнейшим, честнейшим» человеком. Небольшой, приземистый, коренастый, в пятьдесят лет он юношески весело сиял сквозь массивные золотые очки своими ясными голубыми глазами и сохранял яркий румянец на круглых щеках. Каждое утро Клаус проводил в лаборатории, занимаясь главным образом исследованием свойств металлов, сопровождающих платину. Он имел привычку пробовать все растворы на вкус. Никто не мог понять, как он не сжигает себе языка кислотами и не отравляется.

«Впрочем, язык его был до некоторой степени застрахован, — добродушно подсмеиваясь, говорит Вагнер: — на нем лежала широкая полоса нюхательного табаку, который он имел привычку постоянно, безостановочно нюхать. Очень часто при этом, — добавляет Вагнер, — в его серебряной, сундучком, табакерке табаку не оказывалось, тем не менее он продолжал инстинктивно запускать в пустую табакерку пальцы и нюхать их так, как будто на них была добрая щепотка табаку…»

В каждое дело, которым он занимался, Клаус вносил особую страстность; такую же страстность он вносил и в занятия ботаникой, которой отдавал все свободное время, остававшееся от химических исследований и лекций.

Плодом занятий Клауса ботаникой было большое сочинение о волго-уральской флоре; в результате его химических исследований явилось открытие рутения.

Желая приготовить главнейшие соединения платиновых металлов для химического кабинета университета, Клаус в 1841 году добыл два фунта отходов платиновой руды и подверг их тщательному анализу, желая извлечь некоторое количество нужного ему дорогого металла.

Уже в самом начале работы исследователь был удивлен богатством этих платиновых отходов: он извлек из них не только около десяти процентов платины, но и большое количество других платиновых элементов — иридия, родия, осмия и палладия. Но еще больше заинтересовала его оставшаяся сверх того смесь различных металлов, в которых, как он предполагал, заключался еще какой-то новый, не известный науке элемент.

Открытие нового химического элемента остается крупнейшим научным событием и в наши дни, когда на основе периодической системы Д. И. Менделеева можно предвидеть все свойства нового элемента, а на основании данных геохимии и физики — даже его местонахождение. До того же как был установлен периодический закон, открытие нового элемента являлось результатом исключительной наблюдательности исследователя, его аналитического таланта и невероятного трудолюбия, сопряженного с терпением и настойчивостью.

Тем не менее Карл Карлович справился со своей задачей самым блестящим образом. Ему удалось определить с большой точностью атомный вес нового элемента и дать превосходное по точности описание его отношения к различным химическим веществам. Описание Клауса вполне совпадает с нынешним, сделанным в современных лабораторных условиях.

Весь этот труд, «продолжительный и даже вредный для здоровья», как замечает Клаус, был выполнен им в два года. 13 сентября 1844 года Петербургской Академии наук было доложено об открытии Клаусом рутения; в том же году в Казани вышла его брошюра «Химическое исследование остатков уральской платиновой руды и нового металла рутения».

Работы Клауса по химии платиновых металлов доставили ему мировую известность, педагогическая же деятельность его немало способствовала выращиванию «школы казанских химиков». Зинин после своего открытия недолго оставался в Казани. В 1847 году он принял предложение занять кафедру химии в Медико-хирургической академии и переехал в Петербург. Клаус некоторое время один возглавлял химическую науку в Казанском университете и руководил практическими занятиями в лаборатории.

«Клаусу было тогда около пятидесяти лет, — вспоминает о втором из своих учителей А. М. Бутлеров, — он с истинно юношеским жаром предавался своей двойной любви к химии и ботанике. По временам он принимался за свой гербарий и сидел за ним почти безотрывочно целые дни в течение нескольких недель. А когда плодом этого сидения являлась капитальная статья по ботанической географии приволжских стран, то Карл Карлович с таким же рвением переходил к химическим работам, и ему случалось просиживать в лаборатории безвыходно даже летние долгие дни, с утра, не обедая, до вечера и закусив калачом в ожидании позднего обеда. Увлекаясь наукой до такой степени, Карл Карлович, понятно, не мог относиться к ищущей знания молодежи иначе, как с самым теплым вниманием».

Успехи русской химии в самом восточном научном центре страны выдвинули Казанский университет в центр общественного внимания и положили начало его исторической известности как «колыбели русской химии».

Окончательно мировую известность утвердили за Казанским университетом Бутлеров и его ближайшие ученики.

Глава вторая