Bushi-Do: Ронин - [83]

Бельский Андрей, командовавший отрядом эвакуации, помог оформить бумаги об опеке так быстро, что правительство Японии не успело глазом моргнуть, как утратило какие-либо права на меня. И друзья моей мамы, знакомые мне ещё по воспоминаниям детства Леона, частично проведенного в посольстве Российской Империи, забрали меня к себе, в Сибирск.

Не знаю, что было бы со мной, если бы не они. Чужая страна, непривычный, хоть и хорошо знакомый язык, непонятные люди и полная неразбериха в голове, из-за конфликтующих при слиянии душ — всё было чужим для утратившего семью ребенка. Гена и Алла сделали всё, что могли, всё, что от них зависело — дали мне понимание, тепло, любовь и ласку. Первый месяц в России я просто молчал, полностью замкнувшись в себе и воспоминаниях.

Две души в одном теле — это испытание.

Противоречивые желания, метания, несходство во мнениях, постоянный внутренний конфликт и на закуску — багровая дымка воспоминаний, всплывающая из недр подсознания в самые неподходящие моменты. Итогом стала депрессия.

Она была прервана самым бесцеремонным образом — «Крокодил», как его прозвали сослуживцы, за шкирку вытащил меня утром на улицу и устроил адскую по нагрузке тренировку, на корню пресекая любые попытки воспротивиться или просто остановиться. В тот день мы пробежали пятнадцать километров, прилично отмутузили друг друга, проорались и вернулись в квартиру уже спокойными, умиротворенными и уставшими. Его тоже можно было понять — ребёнок друзей изводил сам себя на глазах прожившего почти четыре десятка лет мужика, впервые столкнувшегося с проблемой воспитания. То, что он решил рискнуть и прибегнуть к испытанному армейскому методу, благо опыт имелся, говорило о крайней степени его отчаяния.

Но метод сработал…

Третий этаж. Знакомая стальная дверь, скорее подходящая денежному хранилищу или даже бункеру высшей степени защиты, а не жилой квартире. Круглый пятачок дверного звонка. Коврик для обуви с гостеприимной надписью «Добро пожаловать!». Глубоко вздохнув, я чуть пошатнулся — шампанское оказалось жутко коварным напитком, даже долгая прогулка не выветрился остатки алкоголя из крови. Утопил кнопку звонка и продержал так три секунды. Пауза. Ещё раз. И ещё. И короткие нажатия, пять раз подряд. Азбука Морзе. Когда дверь распахнулась настежь, обитатели квартиры уже знали, кого увидят.

Застывшая на пороге Алла радостно улыбалась и заключила меня в крепкие, не по женские сильные объятия. Невысокая, крепкая, ладная женщина с копной рыжих волос, сущая бестия по характеру для всех, кроме близкого круга. На меня пахнуло ароматом стряпни — отчётливый аромат пирожков с мясом и капустой выползал из кухни и донёсся до моего носа, заставив заурчать желудок, в котором с самого утра ничего толком не было.

— Голодный. И пьяный. — констатировала Алла, сморщивая носик, и потянула меня за порог. — Гена! Мелкий вернулся! Пока он не поест, не вздумай орать на ребёнка!!!

Это один из её пунктиков. Алла считала, что меня можно откормить и я вырасту ещё немного. Как будто недавних изменений в теле было недостаточно!

— Я ему все уши оборву!!! Будет знать… — донёсся до меня грозный рык из расположенного в дальней комнате кабинета. А на душе вдруг воцарилось спокойствие. Перешагивая порог квартиры, я впервые за долгое время почувствовал, что у меня есть дом. Не стены, а то самое важное в жизни место, почти сакральное по своей сути, то, где ждут моего возвращения. И все мои мысли крутились вокруг этого. Я. Вернулся. Домой. Разве было что-то более важное?

***

Всем необходимо место, где время от времени можно преклонить голову и отдохнуть. Сакральное, родное, уютное и комфортное во всех смыслах. Вполне реальное или даже чуть-чуть абстрактное. Для большинства таким местом становится ДОМ. Не просто точка на карте, не просто четыре стены, а нечто куда более сложное для понимания, то, что можно ощутить лишь душой.

Возвращение домой удалось на славу — эмоции бурлили, несмотря на некоторую усталость и опустошённость. Оказалось, что я очень соскучился по своим друзьям, взвалившим на плечи тяжкие обязанности по моей опеке и воспитанию. Геннадий и Алла Лаптевы — семейная чета родом из Сибирска, близкие друзья моей матери и семьи в целом, — знали меня с пелёнок и принимали самое деятельное участие в моей жизни с самого её начала.

Двухметровый Гена возвышался над супругой на две головы, превосходил её массой чуть ли не втрое и, как это часто бывает, внутри семьи вёл себя словно завзятый подкаблучник, отдыхая от роли тирана и деспота, которая сопровождала его в остальной части его жизни. Именно поэтому после того, как Алла прокричала, мол «пока ребёнок не поест, никаких воспитательных мер и оборванных ушей», этот грозный амбал только кивнул и плотнее запахнулся в серый махровый халат, делавший его похожим на гигантскую седеющую обезьяну. Этакий Кинг-Конг на пенсии.

Кормила меня Алла блюдом, оценить которое по настоящему я смог только в России — пельменями. Во всяком случае, его азиатские аналоги, приготавливаемые в основном, при помощи обжарки в большом количестве масла, я ценил гораздо меньше. В моих глазах те малюсенькие хрустящие кусочки теста с мясным фаршем внутри бесспорно уступали своим более матёрым сибирским сородичам, вылепленным от души и с целью закормить одного худощавого японца до состояния бессмысленного сытого блаженства. Восхитительная смесь нескольких видов мяса, обильно сдобренная пряностями и травами, упрятанная в плотную оболочку из варёного теста и утопающая в наваристом бульоне, не оставила мне не единого шанса… я объелся.