Bushi-Do: Ронин - [50]

— Никто здесь не боится подобного, Леон. — сказал Лёха, спускаясь ко мне и вставая рядом, плечом к плечу. Вслед за ним присоединился Савва, Дима Калашников и ещё несколько парней из «эскадрона». — Тем более, что всё важное для них уже сказано…

— Спасибо, я понял. — кивнул я ему, благодаря за разъяснения и поддержку. — Войтов! Как там Вас, Хельги Рагнарович? Потрудитесь объясниться.

Хельги улыбнулся и спустился когда мне, вставая напротив:

— Не считаю нужным, «Ронин». Я знаю кто ты. Ты это знаешь. Все это знают. Зачем мне что-то объяснять трусу, который сбежал из своей страны, отказавшись исполнить свой Долг? Это принизило бы меня.

Толпа загомонила, зашепталась, обсуждая услышанное. Кровь отхлынула от моего лица, скрипнули стиснутые от злости зубы. Происходило именно то, чего опасались все те, кто спасал мне жизнь, принудительно эвакуируя из Японии подростка, желавшего погибнуть и сгинуть в пламени родовой войны. Тогда они мне не дали этого сделать — Гена, Андрей, Алла… Они действовали из чистых побуждений, спасая ребенка друзей, за что винить их было бы неправильно.

— Думаешь что всё так просто, варяг? Ты не прав. И у тебя нет права так говорить. — я старался, чтобы мой голос звучал спокойно, но он ощутимо дрожал и звенел от охватившего меня напряжения. — Ни один человек на земле не имеет права упрекать меня в пренебрежении долгом. Я не давал присяги своему сюзерену. Долг Рода на мне. Но я волен исполнить его, когда пожелаю или сочту возможным. А что до бегства… Тебя там не было. Поэтому всё что ты говоришь — это просто слова, сотрясение воздуха. Я сейчас говорю все это скорее для собравшихся, потому что объяснять что-то тебе, сопляку, всю жизнь прожившему под крылышком у родителей и не нюхавшему пороха иначе как на полигоне, не вижу смысла.

— Лео, поаккуратнее, ты всё можешь решить и так. Не оскорбляй его, не надо. Это не делает тебе чести. — зашептал мне на ухо Алексей.

— Вот ты и начал оправдываться. — торжествующе заявил Войтов и обвиняюще ткнул в меня пальцем. — Трус! Бесчестный тр…

Это стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Уткнувшийся мне в грудь палец я перехватил ладонью и взял его на излом — резко, жёстко, как учили. Влажный смачный хруст и крик боли прозвучали для меня самой прекрасной музыкой на свете. Пострадавший взвыл и рефлекторно попытался отдернуть руку, прижать её к груди, но я её не отпустил, выворачивая сломанный палец из сустава ещё сильнее.

— Я буду ждать твоих секундантов, подонок. Если осмелишься их прислать, конечно же. А пока с тебя достаточно, балабол. — отчеканил я с чувством удовлетворения, слыша как в сознании хихикает дедушка.

— Войцеховский, вызови врача, а лучше проводи его до медпункта. — коротко приказал староста товарищу Войтова, уже стоявшему рядом с пострадавшим. — А ты, Хель, следи за базаром…

— Тварь! Ублюдок! Я на куски тебя порву! — заорал Хельги, кидаясь ко мне, но наткнулся на непреодолимую преграду из одноклассников, подхвативших его за руки и потащивших в сторону, от меня подальше. — Отпустите меня! Хаттори, тебе конец, ты слышишь?!

— Слышу, ничтожество, очень хорошо слышу. Ты ответишь за каждое слово, так что — говори-говори. Мне нравится что ты сам себя загоняешь в гроб! — издевательски протянул я ему вслед и отвернулся, поднимаясь обратно на свой последний ряд.

— Это было лишним, Лео. — осуждающе покачал головой Лёха, пряча широченную улыбку и терпя при этом неудачу. — Он между прочим Ветеран. А дуэльный кодекс у нас трактуется вольно, так что насчёт гроба ты прав, только как бы тебе самому в него не загреметь.

— Спасибо за заботу. Как-нибудь справлюсь. Прости, Лех, мне кое-что закончить надо, поговорим позже, ладно? — сказал я старосте, вновь возвращаясь к завалу в почте и почти сразу отвлекаясь на совершенно другие мысли. Дуэль меня волновала постольку-поскольку, потому что были и более насущные и важные проблемы.

***

Визит Эраста Петровича, нашего классного воспитателя-психолога, бы ожидаем и состоялся после окончания занятий, почти сразу после того, как я вернулся в общежитие. К тому времени меня уже посетили секунданты Войтова, известившие о том, что поединок состоится в субботу, на полигоне Школы, по «крайним» правилам, подразумевающим поединок фактически без ограничений. Обратившись к Савелию и Алексею, я заручился их согласием быть моими представителями в подготовке к поединку и окончательно выкинул все мысли о дуэли до возвращения в общагу, где планировал как следует посоветоваться с дедом. Поэтому появление классного воспитателя было немного…не в тему, так сказать.

Деликатный стук в дверь застал меня несколько врасплох — на поперечном шпагате. Использовав для этого две позаимствованные у соседей табуретки, я частично подзавис в воздухе, а подскакивать из такого положения, как это делают в фильмах, обучен не был. Оставалось только одно:

— Заходите! — крикнул я, продолжая упражнение, а если быть точным, одно из таолу обязательного ежедневного комплекса. Вошедший в комнату Эраст Петрович удивлённо хмыкнул, осмотрел меня с головы до ног и перешёл к осмотру обстановки. Всё это делалось в молчании, довольно грозном, мне даже немного не по себе стало от этого.