Буря - [3]
Миранда
Я к бабушке моей
С почтением – обязана отметить,
Что чрево доброе рождает иногда
Уродов…
Просперо
И к тому ж еще добавим:
Неаполя помянутый король
Милану был всегда врагом заклятым.
Не мудрено, что с радостью он внял
Антонио предательскому плану —
И тот в глухую полночь отворил
Врагу Милана крепкие ворота…
Была недолгой битва, оттого
Что можно было счесть уже по пальцам
Одной руки сторонников моих,
Стоявших насмерть с наспех обнаженной
Каленой сталью верных мне клинков.
Своим числом легко побив героев,
Предатели изгнали нас с тобой
Оплакивать судьбу свою в чужбине.
Миранда
Увы, не помню тех моих я слез,
Зато теперь я плачу непритворно
В тени твоих речей…
Просперо
Но я еще
Не все тебе открыл и от событий
Былых тебя обязан привести
К сегодняшнему делу, а иначе
К чему все муки?..
Миранда
Если было так,
Скажи мне, почему нас не убили?
Просперо
Вопрос отличный! Что ж, отвечу так:
Убить нас не посмели, ибо знали
Что может всенародная любовь
Ко мне – жестоким бунтом обернуться
И кровью их заставить заплатить
За нашу кровь, пролитую безвинно.
Вот почему поспешно и тайком
От берега отплыв миль семь иль восемь,
Нас на воду спустили с корабля,
Со скарбом погрузив в худую шлюпку
Без паруса и весел, и судьбе
В одной упряжке с дикими волнами
И буйным ветром, плачущим навзрыд
В ответ на наши жалобы и вздохи,
Доверили…
Миранда
Наверно, я тебе
В том плаваньи, увы, была обузой?
Просперо
Нет, ангелом, о девочка моя,
Хранителем моей несчастной жизни.
Улыбкой изумительной своей
Ты чудом шторм и тучи разгоняла
И на море, и на сердце моем,
Легко внушая мужество и веру
В спасение…
Миранда
В спасение? Но как?!
Просперо
По воле Божьей, добрым провиденьем…
Был хлеб у нас и пресная вода
Щедротами советника Гонзало,
Что был своим назначен королем
Отправку нашу по морю устроить
И нас холстом и спичками снабдил,
Бельем и… словом, всем необходимым,
К тому ж, из человечности своей
И зная, как люблю свои я книги,
Он передал мне лучшие тома,
Те самые, что более ценю я,
Чем герцогство…
Миранда
Ах, если б увидать
Того Гонзало…
Просперо
Может, и увидишь.
Итак, в итоге горестей морских
Мы прибыли на этот злачный остров,
Где я тебя прилежно воспитал
И обучил старательно наукам,
От коих избалованных принцесс,
В любом краю приваженных к безделью,
Пожалуй, затошнило бы…
Миранда
За все
Благодарю, а все же объясни мне,
Зачем на бедных странников наслал
Ты эту бурю?
Просперо
Я тебе отвечу.
Причудливый Фортуны поворот,
Ко мне теперь, как видно, благосклонной,
Привел на счастье к этим берегам
Всех недругов моих одновременно.
В зените став, зеленая звезда
Вчерашним утром путь мне осветила,
И голос был пророческий: «Ступай
И действуй, не колеблясь, ибо ныне
Твоею волей сбудутся мечты,
А если этот случай ты упустишь,
Кляни потом себя». Ну, вот и все.
Теперь усни, усни, моя Миранда,
Глубоким и целебным будет сон.
(Миранда закрывает глаза и делает вид, что заснула.)
Эй, Ариэль, ко мне, ко мне скорее,
Сюда, слуга мой ветреный, сюда!
Ариэль, изображаемый Мирандой, делающей вид, что спит
Привет тебе, могучий повелитель!
Я здесь, и я готов тебе служить —
Лететь и плыть, в огонь нырять и мчаться
На облаках: послушен Ариэль
Во всей красе – любым твоим приказам.
Лишь намекни.
Просперо
Скажи-ка, шустрый дух,
Ты сделал бурю точно, как велел я?
Ариэль, изображаемый Мирандой, делающей вид, что спит
По всем статьям!
Корабль атаковал я королевский —
Сначала на нос, с носа – на шкафут,
На палубу, на мостик, по каютам,
Тут – пламенем, там – искрами взорвусь,
А то рассыплюсь сотней головешек
И полыхаю в сотне разных мест —
На мачте, на нок-рее, на бушприте,
Юпитеровых молний, чьи броски
Предвестьем грома вспарывают небо,
Проворнее. Куда там! Пламя, треск,
Звериным рыком серные потоки
Нептуна всполошили самого,
Валы его в позорный ввергнув трепет!
Трезубец-то его, и то дрожал
От ужаса…
Просперо
Мой храбрый дух, скажи-ка,
Кто был на корабле в несчастье тверд
Настолько, чтобы слушаться рассудка
И действовать спокойно?
Ариэль, изображаемый Мирандой, делающей вид, что спит
Ни один.
Объятые безумья лихорадкой,
Послушные отчаянья толчкам,
Все, кроме моряков, кидались в пропасть
Соленой пены за борт корабля!
А прежде всех пошел вниз головою
Сын короля красавец Фердинанд
С лицом, гримасой страха искаженным,
И с волосами дыбом, будто дым,
Вопя истошно: «Пусто в преисподней!
Все черти здесь!»
Просперо
Отлично, дух мой верный!
Но берег близко был?
Ариэль, изображаемый Мирандой, делающей вид, что спит
Да в двух моих шагах!
Просперо
И все спаслись?
Ариэль, изображаемый Мирандой, делающей вид, что спит
Живехоньки, хозяин!
И даже в платье чистом и сухом
И несколько, пожалуй, посвежевшем.
Я порознь их на кучки раскидал
По острову, а принца Фердинанда,
Как ты велел, оставил одного —
На берегу оплакивать пустынном
Неаполя несчастную судьбу.
Он, кстати, тут сидит неподалеку,
Вот так лицо руками обхватив.
Просперо
А сам корабль и вся его команда?
Как поступил ты с ними и куда
Послал остатки флота?
Ариэль, изображаемый Мирандой, делающей вид, что спит
Судно в гавань
В сохранности завел глубокой ночью
И скрыл от взоров смертных, окропив
Бермудскою волшебною росою,
А всю команду в трюмах усыпил:
Пускай вдали от страхов пограничных
И рабских выживания забот
Вкусят эфир заоблачных видений,
Первая книга о приключениях юного галагарского царевича — слепорожденного Ур Фты и его верных боевых товарищей — крылатого Кин Лакка, могучего Нодаля, загадочного Трацара. Классическая фэнтези, реконструкция эпоса, рожденного чужим миром со всеми его реалиями — материальными, ментальными, языковыми и этическими. Интересна, прежде всего, тем, что освоение чуждого мира решается на уровне языка — как переводческая задача. Главы из романа опубликованы в 1994 г. в журнале «Уральский Следопыт».
«Самое простое и самое ошибочное – принять эту вещь за бурлеск, шутку, капустник. Хотя она – и бурлеск, и шутка, и капустник. Но еще – и отчаянная попытка вырваться за пределы русского Шекспира, так мало имеющего отношения к Шекспиру настоящему. Попытка тем более значительная, что удачная и что других пока нет.По духу этот «Гамлет» ближе к шекспировскому, чем пастернаковский и любой другой, известный на родном нашем языке»Петр ВАЙЛЬ (Новое литературное обозрение, №35 (1/1999)
Старые актеры, волей смертельного недуга очутившиеся в загадочном предбаннике вечности, разыгрывают по памяти комедию Шекспира и в этой игре забывают обо всем – о старости, боли, смерти, об отчаянной безысходности земного существования, о своей несчастной актерской судьбе. Весь мир театр и люди в нем актеры? Верно. Но для этого «Сна» верно и обратное: театр – это целый мир, в котором актеры превращаются в своих персонажей, играючи достигая невозможного – молодости, здоровья, любви, бессмертия…
Игра Застырца в одну из самых любимых комедий Шекспира представляет собой загадку. Что это? Глубокомысленная декларация вечных ценностей или циничная шутка? Кто мы? Грешные проходимцы, которых для смеха нарядили в роскошные одеяния и развлекают сценическим зрелищем? Или лорды и леди, вдруг пробудившиеся от сновидения, в котором были бродягами и женщинами легкого поведения?
«…В будущем веке, когда, услышав о 70-х годах нынешнего, тинейджеры рассеянно спросят, в котором томе «Истории государства Российского» можно об этом времени прочесть, их седовласые прадеды извлекут из своих сундучков и этажерок вот эту самую книжку журнала, хлопнут слабеющей рукой по моему сочинению и скажут: «Вы многое поимели, ребята, а все же у нас тоже было кое-что!».
Комедия ужаса «Макбеты» (именно так, во множественном числе!) вылеплена Застырцем в качестве вызывающего трансформера, в котором исторический материал сливается с современными реалиями. И знаменитая трагедия превращается в гомерическую, отчаянную, залитую кровью комедию, представляющую на сцене в полный рост уже не власть, а человеческую глупость, ныне здравствующий идиотизм грандиозного, глобального, максимально возможного в истории масштаба.