Буря времен года - [38]

– Почему Куэрнавака? – спрашиваю я, прерывая скрип пера Лайона.

Почему бы ему не украсить стену плакатом с изображением Харбина, Мурманска или Саскатуна? Иными словами, какого-нибудь холодного города, где зима может длиться бесконечно?

– Почему бы и нет?

– Странный выбор для Зимы.

– Неужели, мистер Соммерс? – Он кривит губы в ухмылке. – На своем веку я повидал столько снега, что его хватило бы на сотню жизней. Когда я проверял в последний раз, не было никаких правил, запрещающих восхищаться цветами.

Лайон бросает на меня краткий многозначительный взгляд, от которого у меня вспыхивает лицо, и снова сосредотачивается на бумагах у себя на столе. Это же дисциплинарный отчет! Я наклоняюсь ближе и с удивлением обнаруживаю, что на папке значится вовсе не мое имя.

– Почему вы меня не выдали? – спрашиваю я, не в силах дольше выдерживать тишину.

– А вы на это надеялись? Что я на вас донесу?

Его перо все еще порхает по бумаге, как будто он предвидел, о чем я спрошу, и заранее обдумал ответ. Который на самом деле вовсе не был ответом.

– Нет. – Возможно. Меня гложет чувство вины. Я здесь ради продвижения по службе, которого не заслуживаю. Ведь оно неизбежно убьет Флёр. – Они всегда такие? Исключения, я имею в виду.

Лайон откладывает перо, снимает очки и трет глаза. Затем смотрит на меня так, словно не был готов к такому вопросу. Словно этот вопрос заслуживает большего ответа, чем он способен дать.

– Исключения всегда трудны. Гея и Кронос воспринимают их очень серьезно. Удерживать Вселенную в равновесии – задача не из легких. Она тяжелее, чем вы можете вообразить. – Он достает из нагрудного кармана носовой платок и протирает стекла очков. – Но сегодня вы здесь не для того, чтобы говорить о понижении в должности, не так ли?

– Думаю, что нет.

Я ковыряю нитку в подлокотнике кресла. Мне нужно узнать полезные сведения, которые помогут нам с Чиллом выжить в новом регионе. Я хочу, чтобы мой куратор был счастлив. Но переезжать на Аляску мне совсем не улыбается. Это отвлекающий маневр. Крайний срок. Просто еще одни отсчитывающие время тикающие часы.

– Вчера в Архиве вы уверяли меня, что уже давно не являетесь ребенком, однако сейчас дуетесь, как дитя. Скажите мне, вы мужчина, мистер Соммерс?

Похоже на вопрос с подвохом.

– Я Зима. Я Время года, – порывисто отвечаю я.

– Это не то, о чем я вас спрашиваю. – Я вжался в спинку кресла, стыдясь признаться, что не знаю ответа. Я чувствую себя старым и усталым, но при этом мужчиной не более чем в ту ночь, когда впервые умер. – Времена года не всегда были такими молодыми, – объясняет он. – Кронос совсем недавно стал отдавать предпочтение подросткам, детям, которые физически достаточно зрелы, чтобы подняться и сражаться, но при этом достаточно молоды, чтобы все еще быть покладистым. Я был несколько старше, когда меня сделали Временем года. В то время не было никаких правил, никаких рейтингов, – говорит он с оттенком горечи. – Как не было ни Зачисток, ни продвижений по службе.

– А когда это было?

Лайон поднимает на меня глаза, но я не пытаюсь выяснить его возраст, как прежде Дуг. Уголки его губ приподнимаются в понимающей улыбке.

– Задолго до того, как была написана книга, которую вы искали. Тогда мир был совсем другим.

Я выпрямляюсь в кресле.

– В каком смысле?

Он бросает взгляд на закрытую дверь позади меня, касается языком резца у себя во рту, одновременно оценивая мою позу и то, как я наклоняюсь вперед, будто решая, насколько широко приоткрыть передо мной дверцу в хранилище своей памяти.

– У нас тогда не было кураторов. В них не нуждались, поскольку наша магия не была связана. Нам не указывали, где жить и с кем делить ложе. Мы зарабатывали свои собственные награды и сами формировали регионы обитания. Мы по своему почину заключали союзы и сами выбирали себе возлюбленных. Если нам требовалось больше земли, больше власти, больше силы, мы просто брали их. – Лайон встает со стула, и огонь в его глазах разгорается ярче, когда он продолжает: – Если твое сердце принадлежало Аляске, значит, ты был готов убивать и умирать за нее. А если бы оно жаждало чего-то другого – или кого-то – то следовало смело принять сопряженные риски – и успех тоже.

Волоски у меня на руках встают дыбом. Я был прав. Времена года могли отправиться куда угодно и с кем угодно.

– Значит, вас не направили в Антарктиду. Вы сами боролись за возможность получить этот регион, потому что таков был ваш выбор.

– Пожалуй, можно сказать и так. – Лайон присаживается на краешек своего стола и принимается чем-то шуршать у себя в кармане. – В действительности я был изгнан туда Кроносом на срок в три сотни лет, – тихо признается он, – с запретом возвращаться в его дом, пока не соглашусь отказаться от власти, дарованной мне Геей.

– Но вы же сами только что сказали, что тогда не было ни границ, ни правил.

Свет в его глазах тускнеет.

– Мы не всегда получаем то, чего жаждем.

Я откидываюсь на спинку кресла, пытаясь осмыслить сказанное профессором. Понять, каково это – быть заброшенным в странное холодное место практически на произвол судьбы. Провести триста лет в одиночестве. Без Чилла. Без Флёр. Даже без Эмбер. Я представляю себе удушающую тишину, терзающее чувство покинутости и тоски по дому, отрывающее от меня по кусочку до тех пор, пока ничего не останется. Думать об этом сродни смерти. Неудивительно, что Лайон отказался от…