Буря времен года - [110]

Она надевает рюкзак и тянется к двери.

– Если я не вернусь через час, не ждите меня. – С этими словами она выходит из машины, не оглядываясь.

Хулио выскакивает следом и ловит ее на тротуаре.

– Так вот оно что? – восклицает он, и его лицо вспыхивает от гнева, когда он преграждает Эмбер путь. – Если ты не появишься через час, мы должны будем просто уехать?

Она смотрит на его ноги.

– Я имею в виду, что тебе не стоит меня ждать. Тебе будет хорошо с Джеком и Флёр.

Джек крепко сжимает мою руку, как будто знает, насколько я близка к тому, чтобы выпрыгнуть из машины.

Хулио отшатывается, точно от удара.

– Что это вообще значит?

– Однажды я уже бросила свою мать и не могу оставить ее снова. Вдруг она нуждается во мне?

Она обходит его, но он снова хватает ее за руку.

– Не убегай! – Налетает порыв ветра, горячего и настойчивого. Хулио понижает голос почти до шепота, но мы все равно слышим его слова: – Не убегай от нас. Пожалуйста. Я пойду с тобой. Клянусь, я не буду мешать.

– Я должна сделать это одна.

– Тогда пообещай, что вернешься. – Он всматривается в ее лицо, ожидая этого заверения. – Как насчет прошлой ночи? Неужели прошлая ночь ничего для тебя не значит?

Она смотрит ему прямо в глаза – впервые с тех пор, как мы проснулись нынче утром, и по ее щеке скатывается слеза. Комок застывает у меня в горле, когда Эмбер говорит: «Я должна идти» – и отстраняется от Хулио. Бросив на него прощальный взгляд, она обхватывает себя руками и шагает вперед.

* * *

Хулио возвращается в машину, захлопывает дверцу и, плюхнувшись на заднее сиденье, забивается в угол и битых полчаса смотрит вдаль, затерявшись в собственных мыслях. Я никогда его таким не видела. Его лицо прорезали глубокие морщины беспокойства, за которыми прячется пожилой человек. Тот, кому не все равно. Тот, который противится перспективе умереть в одиночестве. Эмбер не появляется. С каждой проходящей минутой мое сердце все сильнее болит за него. За всех нас.

– Она вернется, – заверяю я его. – Мы будем ждать столько, сколько потребуется.

Хулио трет глаза и смотрит на улицу, вниз по которой Эмбер ушла тридцать две минуты назад, словно одной силы его желания достаточно, чтобы чудодейственным образом вернуть ее обратно.

Джек постукивает по рулю, изучая лица пешеходов и проезжающие по другой стороне дороги машины. Он наклоняет голову, чтобы видеть колышущийся на ветру флаг на парковке. Прислонившись головой к окну, я наблюдаю, как по небу плывут легкие прозрачные облачка, какие обычно бывают в пустыне. Они кажутся ненастоящими. Билет на самолет до Большого каньона двадцать с лишним лет назад стал моим единственным на сегодняшний момент приближением к пустыне. Предполагалось, что это мое желание, мое путешествие мечты, веха, отмечающая конец моей жизни, и почему-то мне кажется правильным и одновременно неправильным, что мы сидим здесь, уставившись в бездну собственных темных мыслей. Внезапно я понимаю, что больше не хочу видеть Большой каньон.

Серые облака начинают собираться, как перекати-поле. Они наползают на солнце, отбрасывая тень на машину. Я закрываю глаза и делаю медленный глубокий вдох, исполненная решимости обуздать свой дурной настрой. Джек приоткрывает окно, а Хулио беспокойно ерзает на заднем сиденье. Воздух покалывает от предчувствия чего-то, недоступного моему пониманию, и я открываю глаза, внезапно встревожившись.

Джек до предела опускает свое окно, и сквозь него задувает холодный ветер, принося с собой тяжелый запах пыли и креозота. На лобовом стекле появляется капля дождя. Потом еще одна. И еще. Показания термометра на приборной панели начинают падать.

– Ты это видишь? – напряженно спрашивает Джек.

Хулио тихо ругается и тянется к дверной ручке. Мне не по душе безрассудное выражение его глаз.

– Что ты делаешь?

– Эмбер там одна. Я ее не оставлю.

Небо чернеет, вдалеке гремит гром. Я распахиваю дверцу и спешу за ним. За моей спиной хлопает дверь Джека, и я слышу быстрый топот его шагов по тротуару.

Хулио вбегает в вестибюль и останавливается как вкопанный в самом его центре. Вместе с ним врывается порыв горячего воздуха, шурша бумагами на стойке администратора и пригоршнями швыряя их на мраморный пол.

Едва дыша, Хуло спешит за разлетающимися листами в пустую приемную. Под его ногами потрескивает стекло. Он медленно обходит опрокинутые стулья и разбитые лампы, мягко ступая по толстым коврам, заваленным разбросанными журналами и брошюрами. Телевизор на стене мигает изображениями повреждений от торнадо в Оклахоме и Техасе.

Повсюду витает запах Эмбер. И судя по тому, как выглядит эта комната, она была здесь не одна.

Я пытаюсь успокоить Хулио, говоря, что мы найдем Эмбер, но он лишь отмахивается от меня, расхаживая, как тигр в клетке. Он врывается обратно в вестибюль в тот момент, когда возвращается секретарша. Она хватается за грудь и едва не роняет телефон, когда Хулио распахивает дверь на лестничную клетку и начинает нюхать воздух.

– Мне очень жаль. Во всей этой суматохе я и не заметила, что кто-то вошел, – говорит она. – Что я могу для вас сделать?

Не обращая на нее внимания, Хулио проталкивается мимо мужчины с ходунками, чтобы понюхать открытую кабину лифта.