Буря перед бурей. История падения Римской республики - [14]

Но с точки зрения Клавдия отъезд Эмилиана в Испанию означал, что его блистательного политического оппонента как минимум год не будет в Риме. Убрав с дороги главного соперника, он не стал терять даром времени и поручил своему зятю Тиберию Гракху протащить Lex Agraria в сенате до того, как его кто-то сможет остановить.

Через несколько месяцев после отъезда Эмилиана в Испанию, Тиберий Гракх выставил свою кандидатуру на выборах трибуна. Эта должность слегка недотягивала до его ранга, и если бы не нумантинское дело, подпортившее ему виды на будущее, Тиберий, скорее всего, принял бы участие в выборах сразу эдила, чтобы подготовить на будущее неизбежное избрание претором, а затем и консулом. Но с учетом того, что ему предстояло отмыться от позора испанского фиаско, он вполне мог использовать этот год в должности трибуна и дерзко вернуться на передний край римской политики.

Перед его вступлением в должность реформаторы Клавдия предложили Lex Agraria на рассмотрение коллегам по сенату, но натолкнулись на невероятное сопротивление. Занимая в течение многих лет ager publicus, эти богатые землевладельцы стали считать данные общественные земли своей личной собственностью. Они вкладывали в них средства, улучшали, закладывали под займы, отдавали в качестве приданого и завещали наследникам. Желая ослабить их сопротивление, авторы пошли на ряд уступок: предложили за захваченные общественные земли компенсацию, обеспечили чистым правовым титулом оставшиеся пятьсот югеров и подняли верхнюю планку для больших семей. Но даже с такими послаблениями значительная часть сената намеревалась во что бы то ни стало отклонить законопроект. О том, чтобы конфисковать их земли и передать их ленивой толпе, попросту не могло быть и речи. С учетом враждебной позиции большинства сената, Клавдий решил отойти от традиций предков и поручил Тиберию представить законопроект непосредственно Собранию, лишив сенаторов возможности официально высказать свое мнение. Закона, гласящего, что законопроект в обязательном порядке надо представить сначала сенату, и только потом собранию, не существовало – просто раньше всегда делалось только так и не иначе. Провокационная уловка Тиберия всех взбудоражила и взвинтила. В декабре 134 г. до н. э., вскоре после вступления в должность, он предстал перед собранием и заявил о намерении принять закон о перераспределении общественных земель, занятых богачами, в пользу бедных.

По римским правилам, после представления законопроекта до голосования по нему должно было миновать три рыночных дня. Поскольку рынок торговал примерно раз в неделю, то промежуток между этими двумя событиями составлял от восемнадцати до двадцати четырех календарных дней. Такая отсрочка давала тем, кто обладал правом голоса, время, чтобы приехать в Рим и проголосовать. И поскольку Тиберий вызвал волну неподдельного негодования, за эти три недели обедневшие граждане, которые лишились земель, хлынули в Рим, «будто реки в океан, готовый все в себя принять»[25]. Чтобы поддержать законопроект, среди прочих приехали и италики, не имевшие права голосовать. Но даже лишенные голоса, они могли выразить свою физическую и моральную поддержку закону о перераспределении земель. В эти недели Тиберий постоянно обращался к гражданам на форуме, чтобы задействовать и консолидировать их энергию. И планировал, что когда дойдет до голосования, в собрании у него будет значительное, энергичное большинство.

По прошествии трех рыночных дней Тиберий созвал на Капитолийском холме собрание, чтобы рассмотреть Lex Agraria. Все пространство заполонили собой те, кто обладал правом голоса, придав площади перед храмом Юпитера «облик моря, покрытого штормовыми волнами»[26]. Перед официальным представлением Тиберий выступил в защиту Lex Agraria, произнеся речь всей своей жизни. Гракхов учили лучшие ораторы Средиземноморья, а непоколебимое спокойствие и достойное поведение на сцене он довел до совершенства. Тиберий не расхаживал по трибуне и не бил себя в грудь. Лишь совершенно неподвижно стоял, давая неотъемлемой силе своих аргументов без остатка завладеть вниманием аудитории. По утверждениям Плутарха, Тиберий спокойно встал посреди форума и бесстрастно произнес речь в защиту рядовых граждан Рима.

«У каждого дикого зверя, который бродит по Италии, есть своя пещера или логово, чтобы в нем укрыться, – сказал он, – люди, сражающиеся и умирающие за Италию, наслаждаются общим воздухом и светом… но не более того; бездомные и лишенные крова, они скитаются со своими женами и детьми»[27]. Взывая к воображению италиков, покинувших родные места из-за нищеты и войн, он сказал: «Своими лживыми устами командиры призывают солдат защищать в бою от врага святилища и могилы… но они сражаются и умирают за других, живущих в богатстве и роскоши»[28]. Для среднего римлянина эти разрушительные войны обернулись недопустимой иронией: «и хотя их именуют повелителями мира, у них в собственности нет ни клочка земли»[29].

Доведя собрание до слез, Тиберий попросил секретаря перед голосованием зачитать законопроект, ничуть не сомневаясь в своей победе. Но оказалось, что сенатские оппоненты