Бурлаки - [14]
— Ты, старый товарищ, должен понимать, что не к лицу нам это зверство.
— Клин клином вышибают, — пробурчал Заплатный.
Вахромея развязали. Он порывисто схватил руку Кондрякова, поцеловал ее и заплакал.
Кондряков отер руку о бушлат и бросил ему:
— Гадина ползучая…
Взошло солнце. Я ударил в колокол. Один за другим выходили матросы из кубрика, оплескивали лица холодной водой и садились на палубе за стол, на котором уже стояли два медных чайника.
Никто ни словом не обмолвился о ночных происшествиях. И только когда стали выходить из-за стола, Заплатный сделал жест, как бы собираясь ударить старшего матроса. Вахромей смешно, по-бабьи, скрестил руки на животе.
Грянул хохот. Больше всех смеялся сам Вахромей.
На карчеподъемницу нагрянула комиссия: начальник отделения Казанского округа путей сообщения инженер Зубайло-Милославский, начальник Верхнекамского технического участка Великанов, заведующий затоном Желяев и практикант Попов. Все в узких брючках в обтяжку, в белых кителях, в форменных фуражках с белыми околышами.
Комиссия осмотрела суда. Заглянули начальники в трюм, в каюты, брезгливо потрогали снасти. Великанов, коротконогий толстяк с бородой клинышком, пыхтя и охая, забрался для чего-то на крышу брандвахты и пошатал печную трубу. Потом Зубайло-Милославский потребовал список матросов, и началась перекличка.
— Заплатный Андрей! — выкликал Сорокин.
— Я!
— Кондряков Михаил!
— Есть!
— Панина Екатерина!
— Я буду…
— Сорокин Трофим!
«Как, — подумал я, — будет выкручиваться старшина за своего двухлетнего внука?»
— Здесь я! — басом ответил Вахромей Пепеляев…
Комиссия составила акт, по которому выходило, что команда налицо, карчеподъемница готова к буксировке.
Вечером в затон тихим ходом вошел буксирный пароход «Орел» и пристал к нашим посудинам.
— Здорово, ребята! — поздоровался с нами капитан «Орла». — Доброго здоровья, Василий Федорович… У меня приказ взять тебя на буксир до самого Кая. Одно плохо — вода велика. Недели две прошлепаем, не меньше. Мы выкачали якоря, вытянули с берега чалки.
— Ну, с богом…
Пароход взял нас «под крыло» и вывел из затона. На плесе отошел от карчеподъемницы и уже на вытянутом буксире потянул ее вверх по реке.
Раздался свисток на молитву. На пароходе закрестились лоцман, капитан, а у нас — Сорокин. Стоя на коленях, молился Спиря Кошелев, за его спиной гримасничал старший матрос, а нас разбирал смех. Сорокин положил последний поклон, пригрозил:
— В тартарары вас, нехристи окаянные…
На корме у нас сидел новый вахтенный чувашин Максим и вслух думал о своей родине:
— Васька-Сурск хорош, а город Чуксар всем городам город. Хлеба-ту, лыка-ту, мочала-ту, лаптей-ту, церквей-ту, едри твою мать!
На носу брандвахты собрались матросы. Спиридон Кошелев вытащил старую, с заплатанными мехами гармошку. Заиграл «Стеньку Разина». Андрей Заплатный затянул:
Песню подхватил хор. Пели так, что возникал перед глазами, как живой, сам Степан Разин. Так и казалось, что из-за острова вот-вот выплывут острогрудые «Стеньки Разина челны».
Пели с воодушевлением, страстно, забывая все — и работу, и нужду, и самого Сорокина с его внуком и карчеподъемницей. Так могли петь только арестанты да бурлаки.
Наш караван плыл на север, в приуральскую тайгу.
В буксировке время проходило медленно и тоскливо. Вставали мы по привычке в пять часов утра и до обеда слонялись по палубе. В двенадцать часов кок Катя Панина и вахтенный матрос выносили из кухни железный таз с варевом из солонины. Мы чинно рассаживались вокруг стола и кто откуда доставали свои ложки. Старший матрос ударял ложкой по краю таза, и все набрасывались на еду. Не успеешь оглянуться, как в посудине остается лишь жижа без единого кусочка мяса.
Я со своей деревенской ложкой первое время жил впроголодь. Катя Панина, заметив это, подарила мне большую бурлацкую ложку. Я научился сразу вытаскивать по три куска мяса. Раз, не дождавшись сигнала старшего, я полез за мясом и получил такой удар ложкой по лбу, что не сразу очухался. Это Катерина Панина соблюдала в своем кухонном деле справедливые бурлацкие порядки.
В конце обеда выносились на стол кости. Блюдо это считалось лакомством. Кости ели по очереди. Получивший кости подолгу сидел на палубе, выковыривая мозги из желтых мослов. Некоторым доставались одни ребра. Ни жиру, ни мяса. Над такими подтрунивали:
— Не мясо ешь, а кости гложешь.
Нам делать было нечего, а Спиридону Кошелеву дня не хватало. Он с утра до вечера портняжил. Из старых штанов шил новые фуражки. Вскоре вся команда стала щеголять в невообразимых головных уборах. Коку Кошелев из старого казенного полотенца сшил настоящий поварской колпак. Свою соломенную шляпу Катя выбросила «воронам на гнездо».
В одном месте пароход пристал к берегу грузить дрова. С каким удовольствием мы вышли на твердую землю! Пароходским помогли и свои дровяные запасы пополнили.
Пока мы таскали дрова, Вахромей с двумя матросами отправился на лодке за Каму, где маячили балаганы рыбаков, и привез оттуда пуда два свежей рыбы.
— На какие вши купил? — спросил Сорокин Вахромея.
— Я, господин старшина, не хуже тебя умею в мутной водичке рыбку ловить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.