Бурелом - [78]

— Может, пособить тебе деньгами?

— Нет, не надо. Хозяйского жалованья хватает. Правда, чужой-то кусок порой в рот нейдет, но что поделаешь, война, жить чем-то надо. А как там, в Косотурье? — перевела Глаша неприятный для нее разговор.

— Я живу на заимке в Камагане. В селе бываю редко. Чуяла, что летось свата и Андриана Обласова камышинцы шибко избили, а за что, не знаю.

Глаша свела брови. Она знала, что зачинщиком избиения отца и Андриана был Лукьян. Но промолчала. Ссориться с Февронией ей не хотелось: «Неизвестно, что у ней на уме. Сегодня ласкова, а завтра может сказать хозяевам, что прислуга не в ладах с новой властью, и что тогда?..» Обратилась к Февронии:

— Взамуж не собираешься?

— Найдется жених — выйду. Ты поищи-ка мне его здесь в городе, — уже с улыбкой сказала Феврония.

— Искать не надо. Вчера поглядела на одного офицерика, шибко он вертелся возле тебя, фамилию его забыла.

— Крапивницкий. Избави бог от таких женихов. А хотя, с кем бес не шутит, особенно в нашей вдовьей доле. Ну ладно, — перешла она на серьезный тон, — перед отъездом увидимся. Буду у твоей хозяйки, дам знать. — Круто повернувшись, Феврония зашагала из сада.

ГЛАВА 25

В начале марта 1919 года к перрону станции Челябинск подошел, пассажирский поезд Уфа — Челябинск. Из классного вагона показался богато одетый мужчина в шубе на лисьем меху с енотовым воротником и круглой бобровой шапке, которую обычно носят купцы и крупные чиновники из гражданского ведомства. Крикнув носильщика, пассажир передал ему увесистый чемодан и огляделся. Заметив пожилого железнодорожника, приезжий обратился к нему:

— Скажите, пожалуйста, как мне найти дом Толтыжевского, я слышал, что он живет где-то в районе депо.

— А-а, Михаил Адамович, знаю, знаю, — приветливо заговорил железнодорожник. — Вы идите к депо, а там справа от путей на усторонке увидите домик с палисадником и голубыми наличниками. В нем и живет Толтыжевский.

Сдав багаж и получив квитанцию, приезжий направился по указанному адресу.

Дверь открыл сам хозяин — представительный старик — и вопросительно посмотрел на незнакомца. Тот попросил разрешения зайти в комнату и назвал условный пароль. Через полчаса, сидя за чаем, гость рассказал о себе.

— Для колчаковских ищеек я коммивояжер одной из солидных фирм Сибири Борис Яковлевич Голубев, приехавший с образцами изделий в Челябинск. Побывал уже в Уфе, о чем имеется отметка в плацкарте, для нашего же с вами общего дела я Залман Иудович Лобков, командированный Урало-Сибирским бюро ЦК РКП(б) для работы в Челябинске. Кстати, насчет «образцов», которые лежат у меня в чемодане. Не мешало бы взять их сегодня из камеры хранения. Пожалуй, я пойду, — отодвигая порожний стакан, сказал Лобков.

— Может, еще стаканчик выпьете?

— Спасибо. Тороплюсь. Да и документ надо заранее достать. Ножа у вас не найдется? — спросил Лобков. — Думаю посапожничать немножко, — снимая ботинок с ноги, улыбнулся он.

Толтыжевский вышел на кухню и вернулся с ножом. Распоров подошву, Лобков с осторожностью извлек из него свернутую трубочкой бумажку и переложил во внутренний карман пиджака.

— Мандат, — объяснил он коротко хозяину. — Прошу вас, Михаил Адамович, вызвать кого-либо из членов городского комитета партии. Кто у вас представляет коммунистов железнодорожного узла?

— Иванов, Зыков, Соня Кривая, Черных и Зайковский.

— Попросите товарищей, чтобы пришли ко мне.

— Хорошо.

Лобков вышел из дома, осмотрелся и направился на станцию. Получив чемодан, он вышел на перрон. Там было безлюдно. Лишь на третьем пути, где стоял товарный состав, работал осмотрщик вагонов. Возле газетного киоска, взяв под мышку толстую суковатую палку, рассматривал журналы какой-то старик. Лобков направился к дому Толтыжевского. Старик как бы неохотно отошел от киоска и не торопясь последовал за ним. «Не шпик ли?» Лобков завернул за угол деповского здания, поставил чемодан и начал закуривать.

Старик, отбрасывая палкой попадавшие ему под ноги небольшие куски каменного угля, поравнялся с Лобковым, окинул его безучастным взглядом, прошел мимо и свернул в переулок, ведущий в Колупаевку.

Вечером, когда на город спустились сумерки, у входа в квартиру Строчинского раздался трехкратный звонок. Глаша открыла дверь и, увидев старика, без слов впустила его. Посетитель вошел в кабинет хозяина. Взяв веник, Глаша, осторожно ступая, подошла почти вплотную к полузакрытой двери и, сделав вид, что подметает в углу, стала прислушиваться. До слуха донесся скрипучий голос старика:

— Птица прилетела.

Затем послышался звук отодвигаемого кресла, и заговорил хозяин:

— Трогать ее пока не будем, очевидно, он соберет большинство коммунистов для выработки плана действия, и мы тут их прихлопнем. Только заранее, примерно за день, сообщите час и место сбора. Как «Маруся»?

— Работает. Продолжает доставать для подпольного комитета оружие и боеприпасы.

— Ну и что?

— Операции проходят успешно. На охране оружейного склада и бронемашин у них иногда стоят свои люди.

— Из полка Шевченко?

— Ага.

— Черт подери! Вот это новость! Не менее важная, чем птица из Сибири. — Строчинский, как бы забыв про старика, углубился в мысли: «Никак не ожидал подобного, атаман куреня заверил меня в благонадежности своих солдат. Придется доложить в штаб армии. Поручить Дегтяреву расследование, когда и кто стоял на часах во время хищения оружия на складе». — И, как бы вспомнив про сидевшего у него агента, обратился к нему: — Следи за приезжим особенно тщательно. Что узнаешь, сейчас же ко мне.