Буран - [53]

— Такой у нас заведен порядок, — ответил Белозеров. — Запрягаем так по торжественным случаям. Как выборы в Верховный Совет, мы подаем к избирательному участку этаких десять пар, да еще с колокольцами: для престарелых избирателей, для почетных колхозников. То же самое во время отчетно-выборных собраний. Ну, и на свадьбы даем праздничную упряжку.

Празднично, конечно, были одеты и члены комиссии. Но в Долбняково нечаевцев никто и не встретил, хотя о выезде им по телефону сообщили. Радушно приветствовали соседей только случайно оказавшиеся в правлении долбняковские колхозники.

— А мы уж думали — вы обиделись, не приедете. Это чего-то нынче наш Косотуров напутал.

Председатель колхоза, между тем, сидел в своем кабинете и в раскомандировочный зал не выходил. Помещение правления было, видимо, не так давно капитально отремонтировано и распланировано с претензией на солидную хозяйственную контору. На дверях комнат поблескивали золотом стеклянные таблички: «Бухгалтерия», «Агрозоотехнический отдел», традиционное окошечко в стене — «Касса». На дверях председателя, кроме внушительной стеклянной таблички, было еще расписание часов приема посетителей по деловым и личным вопросам.

Белозеров постучал. Из-за двери донеслось разрешительное «да!», и нечаевцы вошли в кабинет. Обставлен он был, как полагается для ответственного руководителя. Но, вопреки почему-то создавшемуся у меня заранее представлению о внушительной солидности Косотурова, из-за стола поднялся очень сухощавый человек, с бледным и, как мне показалось, болезненным лицом и пронзительным взглядом глубоко запавших серых глаз. Худобу его лица подчеркивал еще высоколысатый лоб и непомерно оттопыренные уши. Темно-коричневую гимнастерку с отложным воротником перехватывал офицерский пояс. Но голос у Гаврилы Филипповича действительно оказался басовито громогласным.

— А! Миллионеры пожаловали! — загудел он, натянуто улыбаясь и протягивая из-за стола руку одному Белозерову. — Какому непременному случаю обязан?

— Так вас же предупреждали. С проверкой, — ответил Белозеров.

— А мы согласовали в вышестоящих организациях, что экономически и географически нам целеобразнее соревноваться с «Рассветом». К тому же и тяготение которого нас вполне устраивает. К чему же нам с вами координироваться?

Белозеров дипломатически, как я его понял, не стал оспаривать согласованного в районе вопроса о соревновании на будущее, но очень веско доказал Косотурову, что подвести итог за прошлое все-таки надо. Председателю «Крутого Яра» пришлось нехотя согласиться, тем более, что комиссия нечаевцев уже сидела в его кабинете. Были вызваны члены правления, и участники комиссии рассредоточились по хозяйству. Сам Косотуров никого сопровождать не пошел, отговорившись подготовкой к отчетному докладу.

Обратно в правление после осмотра хозяйства все группы собрались часам к четырем. Группа животноводов, с которой ходил по фермам и я, вернулась с тяжелыми впечатлениями. Не лучше они были, видимо, и у других членов комиссии, знакомившихся с положением в зерновом и огородно-парниковом хозяйстве. Обменивались мнениями нечаевцы хмуро и озабоченно, без тени торжества или злорадства.

Белозеров взял в бухгалтерии данные о выполнении артелью годового плана и обязательств перед государством, и комиссия пункт за пунктом стала проверять выполнение крутоярцами договора о соревновании.

Я зашел в «Агрозоотехнический отдел» побеседовать с агрономом и зоотехником.

В комнате, увешанной сельскохозяйственными плакатами, сидели за столами, друг против друга, две молоденькие девушки.

Как оказалось, они писали доклад председателя артели счетному собранию.

Обе приехали работать в колхоз охотно. Но девушки простодушно сознались:

— Пока что работа мало нас веселит.

И, переглянувшись, будто сговариваясь с подругой, агроном Надя Огишева с резкой прямотой сказала:

— Приучают нас тут стоять и кланяться. Два звонка — вызывает председатель меня, три — Лиду. Пошла она на фермы — доложись, вернулась — доложись. Так же и я. Самое пустяшное замечание или распоряжение на месте работы сделать не можем, только через председателя, если он сочтет... — тут обе девушки смешливо прыснули, — ...сочтет наши указания «целеобразными». А пока он «мозгует», поросята дохнут или семенное зерно пустят в размол.

Приподняв на руке объемистую пачку исписанной бумаги, насмешливо и негодуя, заговорила зоотехник Язькова:

— Вот третий день этот доклад для него пишем и переписываем. Требует достижений, а мы их найти не можем. Взгляните на резолюцию.

Наискосок по тексту размашисто было написано:

«А где достиженья? Выпетить свиней. Тоже кроликов. Беговых рысаков не выпечивать. Об пчелах выкинуть всем звестно что подохли. По скоту выпетить Наталью Брязгину. Семена не критиковать пусть сами выскажутся. Отразить шире новые постройки что упало не отражать».

— Ну и как — «выпетили»? — спросил я девушек.

— Да вот сидим и думаем — выйти на отчетном собрании и «выпетить» эту резолюцию.

И мы все дружно расхохотались. Дверь приоткрылась, и кто-то шикнул на нас.

В зале, когда я вошел, мрачно расхаживал Косотуров, выслушивая заключительные слова Белозерова.