Буран - [22]
— А ребята корзинок не плели, — выдала Манька.
— Как не плели, почему?
— Они забастовщики... Куклы наши поломали...
— Забастовщики? — улыбнулся заведующий. — Ну что ж, будем вести переговоры. Эй, забастовщики! выбирайте делегатов да присылайте ко мне для переговоров, — шутил он.
— Да что ж, Иван Николаевич, — выступил Яцура, — вот уж пятый год я тут, и все корзинки да корзинки — сутра до ночи... Надоело.
— Знамо, надоело, не глядел бы на них, — поддержали другие.
— Так у вас всерьез забастовка? — удивился заведующий и перестал шутить. — Надоело, говорите?
— Прямо опротивело, — хором заявили ребята.
— Ну что ж, летом можно будет и не плести корзин, отдохнуть от этой работы: другого дела вдоволь. Будем так делать, чтобы никакое дело не надоедало.
Ребята в первый раз после приезда нового заведующего почувствовали какую-то неловкость перед ним.
Только Мишка ходил героем: чего захочу, то и будет!
XXI. ДА ЗДРАВСТВУЕТ 1 МАЯ!
Накануне в детском доме была большая спешка: Тайдан наскоро чинил ботинки, сапоги, намазывал их дегтем, начищал ваксой. Девочки гладили себе платья, мальчикам — рубашки.
Малыши ревели, что их не берут.
В 4 часа пароход "Республика Советов" стоял у берега и пронзительно свистел.
С красным флагом, веселые отправились ребята в город. Первый раз в жизни они так торжественно ехали на праздник.
У городских пристаней шла оживленная работа: мыли пароходы, убирали их, украшали зеленью и разноцветными флажками.
В городе подметали площади, улицы. К сумеркам весь город разукрасился красными флагами.
Готовилось что-то важное и веселое.
Утром спозаранку ребята уже были на ногах.
День был яркий, солнечный. Празднично-нарядная толпа торопилась в центр. У "Дворца Труда" стройными колоннами пестрели школьники и ребята из детских домов; за ними стояли организации со своими знаменами. Все ждали сигнала к выступлению.
Заиграла музыка, заколыхались знамена, и шествие двинулось.
Море голов и красных знамен заполнило всю большую улицу. В ушах стоял шум от музыки, пения. Грудь наполнялась каким-то новым радостным чувством, бодростью...
— Никогда еще так не было, — переговаривались в рядах ребята.
Выстроились на площади Революции.
С высоких площадок говорили речи, поздравляли с праздником, и все тысячи людей кричали ура.
Мимо ораторов стройными колоннами проходили красноармейцы, рабочие, школьники.
Раздалась какая-то команда, и несколько колонн двинулось в боковую улицу, которая вела на окраину города.
— Куда это? — недоумевали, шагая, ребята.
— Чего это нас с площади-то увели?
Остановились у большого угрюмого здания: тюрьма.
Открылись внутренние тюремные ворота. Грянул оркестр, и громадная толпа мужиков вышла из тюремного двора на площадку.
— Богородские бунтари, — побежало по рядам и среди окружавшей толпы.
Какие-то старушки сокрушались:
— Что же это с ними делать-то будут, неужто казнить?
Мужики, понурив головы, покорно ждали своей участи. К ним за проволочную сетку вошло несколько рабочих и красноармейцев.
У ребят праздничное веселое настроение омрачилось каким-то тревожным ожиданием.
"Что же это будет?"
— Товарищи-крестьяне! — громко заговорил один рабочий с красной повязкой на рукаве. — Что мы вам сделали плохого, что вы пошли против нас?
Мужики молчали.
— Разве не одну лямку мы с вами тянем, разве не для вас мы куем плуги, бороны, косы, топоры? Нам друг без друга никак нельзя! Думали ли вы когда-нибудь об этом?
— Нешто мы против вас? — сказал крайний рыжий мужик. — Мы супротив тех, кто начисто нас обобрать хотел, супротив красных
— Товарищи-крестьяне, вас запутали разные проходимцы! Красные это те, кто поднял красное знамя восстания против кулаков-мироедов, это мы и есть — рабочие! В красной армии — ваши сыновья и наши сыновья и братья, — враги ли они вам? Смотрите, трава выпирает из земли, земля ждет своих пахарей, ваше место там, в поле, за сохой!..
— Да-к рады бы, сами знаем, да видишь, дело-то какое вышло, — ответил мужик с маленькой седой бородой.
— Советская власть знает, что не злоба вас толкала на бунт, а темнота ваша. Верно ведь?
— Знамо, темнота... Несведущи мы... — заговорили разом мужики, ободряясь и поднимая головы.
— Сегодня наш день, — продолжал рабочий, — наш праздник. Во всем мире рабочие празднуют этот день. В этот день рабочая власть прощает ваши заблуждения. Присоединяйтесь к нам, как свободные граждане, как братья! Покажите, что вы не враги себе, не враги рабочим!
— Прости, товарищ, нас — дураков, — поклонился рыжий мужик.
— Прости! — повторили за ним другие.
— Не я, а власть рабочих вас прощает! Помните, товарищи-крестьяне: нам друг без друга нельзя: крестьяне и рабочие должны быть заодно, вместе! Да здравствует союз рабочих и крестьян! Ура!
— Ура! — грянула толпа.
Оркестр заиграл "Интернационал", и мужики, смешавшись с рабочими и красноармейцами, двинулись назад на площадь.
— Вот это здорово! — радостно заговорил Сенька. — Вот рады, поди, мужики!
Ребята повеселели.
— О! да и наши здесь! — услышали ребята сзади знакомый голос.
Обернулись — солдат Илья!
— Ты откуда, где был? тебя выпустили? — забрасывали солдата вопросами обрадовавшиеся ребята.
— Выпустили, сейчас вот, вместе с нашими мужиками. Вон и дядя мой идет, что разговаривал с рабочими-то.
