Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959) - [189]

Роман. Во время оккупации он заметил, до какой степени он невольно становился националистом, когда любовался на бродячего пса, бегущего радостно за немецким солдатом.

Г.[139]. Он крайне обходителен, и трудно догадаться, насколько он раним. Для этого нужно время. И в течение всего этого времени рискуешь его ранить.

Роман. Разница ритмов у разных существ, а также разница ритмов в одном и том же существе. Начав соблазнение, Д. тянет время. Потом внезапно звонит ей по телефону, проезжает 1500 километров, ведет ужинать и той же ночью овладевает.

Отныне я действительно одинок, но по собственной вине.

Мы хотим прожить чувства прежде, чем их ощутим. Мы ведь знаем, что они существуют. Традиция и современники приносят нам доходы с них – постоянные, но, впрочем, всегда ненастоящие. Выходит, мы проживаем чувства по доверенности. Используем их, так ни разу и не прочувствовав.

Роман. «Будучи бесконечно перед ней виноват, он каждый раз искал малейшего случая, когда она проявляла недостаточно, если не любви, то внимания. Тогда он осыпал ее упреками, но не потому, что мог надеяться смягчить свою вину, но чтобы она разделила с ним состояние виновности и продолжала жить рядом, но теперь уже на пустынной земле, лишенной любви».

От всего этого уныния меня спасало только одно: я никогда не переставал верить в то, что за неимением лучшего слова, я называл «своей звездой». Но сегодня я больше не верю и в нее.

Саш («За пятью прутьями решетки»)[140]. «Без католицизма можно прекрасно прожить, но я совершенно не могу жить без мысли о Христе».

Цитирует Монтескье: «Если бы люди были абсолютно праведны, у них вовсе не было бы друзей».

Цитирует Бальзака: «Гений похож на всех, а на него – никто».

«Хорошо предает любовь только тот, кого любят».

«Каждый получает такую смерть, какую заслуживает».

«Больше всего неприятностей не от людей, которых ты обидел, но от свидетелей, которые хотят играть роль добровольных судей».

Моя трагедия не в том, что я одинок, но в том, что не могу быть один. Порой мне кажется, что отдал бы, наверное, весь свет, чтобы разорвать связь с миром людей. Но я сам – часть этого мира, самое мужественное – было бы принять и его, и свою трагедию.

Дать описание постановки «Дон Жуана» Мольера.

Пьеса. Человек, который не может ненавидеть.

Люди постепенно учатся жить. А я, для кого жизнь была столь естественна, постепенно разучивался жить, и так происходило до тех пор, пока мои мысли и деяния не вступили в резонанс со страданиями и бедами других людей или меня самого, с невыносимой тяжестью этого мира, которым я так наслаждался вначале.

Своры собак – они собираются в городах и глодают идеи.

Воклюз. Вечерний свет становится тонким и золотистым, как ликер, и медленно растворяет болезненные кристаллы, которыми порой было изранено сердце.

Пара. Только одно требование может ограничить все остальные. Оно требовало лишь не умирать, и я взывал к жизни.

Он хромал, поэтому надевал обычно шляпу набекрень.

Русский критик Разумник говорил по поводу пьесы Маяковского «Мистерия-буфф»: «Вопрос о глубочайшей мировой связи враждебно стоящих друг против друга исторического христианства и исторического социализма».

Шар[141] предлагает в качестве девиза: Свобода, Неравенство, Братство.

Материальный прогресс в очень большой мере улучшает человеческую природу сверх необходимого. Но он начинает вредить, если выходит за рамки этой меры, когда возникает богатство. На этой границе и держится истинное равновесие морали.

Век ясности. Опасность катастрофы настолько высока, что она начинает совпадать с неизбежным уделом человеческого существования вообще. Принять правила игры сегодняшней эпохи – то же самое, что принять правила смерти. Наш век самой крайней опасности есть век высшей ясности.

«Тан Модерн»[142]. Они допускают идею греха и отказываются от благодати. Жажда мученичества.

Ад – это рай плюс смерть.

Ад здесь – в том, чтобы жить. Избежать его можно только тому, кто исключит себя из жизни.

Что будет свидетельствовать о нас? Наши творения. Увы! Тогда кто? Никто, никто, разве только те друзья, что видели нас в мгновение озарения, когда сердце целиком доверялось другому человеку. То есть те, кто любят нас. Однако любовь – это молчание. Каждый человек умирает в неизвестности.

Сентябрь 52.

Полемика с «Т.М.». Атаки со стороны «Ар», «Каррфур», «Ривароль». Париж – джунгли, где дикие звери несчастны.

Парвеню революционного духа, нувориши и фарисеи правосудия. Сартр вероломен и в человеческом, и в духовном плане.

«Лучший Друг». Одно действие. N. в гостях у семейства Z. Они говорят об Y., лучшем друге N., который опаздывает. N. долго расписывает его добродетели. Семейство Z. напоминает о недомолвках Y. по поводу N. N. постепенно разоблачает те самые добродетели, которые оказываются недостатками. Семейство Z. обращает внимание на благожелательное высказывание Y. об N. N. начинает обратное движение. Приходит Y., N. бросается к нему и обнимает. «О, – говорит Y., – как хорошо оказаться среди друзей».

Духоборы. Христианство – внутри человека. Оно умирает и воскресает в нас самих. У каждого христианина два имени. Одно телесное, другое духовное, данное Богом при его духовном рождении и в зависимости от его деяний. Это второе имя на земле не известно никому; его узнают в вечности.