Бунтующая Анжелика - [43]

— Га-а-жа маркиза, — запинаясь и захлебываясь кровью, шептал он, — я хотел вам сказать… Самое лучшее воспоминание в моей жизни, это когда я нес вас на руках.

— Что ты говоришь, бедный мальчик? («Он бредит», — подумала она.) — Да нет, я же выкрал вас.., по приказанию.., господина.., маршала… Я вас тогда.., ну, это.., обнял… Бес попутал меня… Пришлось даже придушить вас малость, чтобы это.., получилось… Потом я вас нес, я на вас глядел… Это было самое прекрасное в жизни, потому что женщина.., такая красивая.., как вы…

Его голос затухал. Он вздохнул и сказал ясно, важно, будто поделился большим секретом:

— ..Таких не бывает!

Близился последний миг. Она взяла его руку.

— Я прощаю тебе все, что случилось той ночью. Хочешь, позову аббата Ледигьера, чтобы он тебя причастил?

Слуга вздрогнул, приподнялся, как бы готовясь к последнему отпору:

— Нет-нет! Мне надо умереть в своей вере.

— Ну да, ты же протестант. Я забыла.

Она погладила его покрасневший лоб:

— Бедняжка! Несчастное заблудшее создание. Ну, теперь иди, иди, пора… Пусть Господь примет тебя.

Лавьолет умер. В углу стонала раненая девочка-служанка. Мальбран Верный Клинок весь почернел от пороха. Подростки носили боевые припасы с одного этажа на другой.

«Надо что-то делать. Надо остановить это», — подумала Анжелика. Она поднялась на второй этаж, распахнула одно из окон:

— Капитан Монтадур!

Ее голос ясно прозвенел в ночи. Монтадур немного отъехал, чтобы лучше ее разглядеть. При виде ее он задрожал от страха и торжества. Она — там! В ловушке! Месть близка.

— Капитан, по какому праву вы осмелились осадить жилище добрых католиков? Я обращусь к королю.

— Ваше католическое жилище — гнездо еретиков. Выдайте нам волчицу-гугенотку и ее выводок, и мы оставим в покое вас и вашего сына.

— Какое дело вам до женщин и детей? Вам более подобает преследовать банды Ламориньера.

— Вашего сообщника! — взревел Монтадур. — Думаете, я вас не раскусил? Вы предали нас, вы продали душу дьяволу, проклятая колдунья! Пока я сражался за нашу веру, вы рыскали по лесам, хотели выдать меня бандитам. Мне удалось разговорить одного из ваших любезников…

— Я обращусь к королю, — закричала Анжелика так же громко, как и он. — И господин де Марильяк будет осведомлен о вашем поведении. В таких интригах, когда борются знатные персоны, их слишком ретивые исполнители расплачиваются первыми… Попомните мои слова!

Несколько мгновений Монтадур колебался. Тут была своя правда. Уже и сейчас, отбиваясь от засад, отрезанный от начальников, чуть не растеряв обозленных и испуганных солдат, он опасался, что его не особо похвалят за то, каким манером он искореняет ересь в Пуату. Но его солдатам нужны были убийства и грабежи, чтобы снова поверить в себя. И потом, никогда более у него не будет случая заполучить ее, ту, что изводила его вот уже несколько месяцев, обвела вокруг пальца, как мальчишку. Его, Монтадура! А там разберутся. Но сначала надо заставить ее выть, нужно опоганить гордячку.

— А ну-ка подпалите мне это логово! — прорычал он, широким жестом указав на замок.

И, обернувшись к Анжелике, захохотал грубо и оглушительно. В голосе его звучали ненависть и страсть.

Она отшатнулась. Нет, переговорами ничего не добиться. Уже стал явственным запах дыма, непохожий на то, как пахнет подожженный порох. Пронзительный голос тетушки Аурелии вопил снизу: «Они подожгли ставни!..» Полусонная физиономия Барбы появилась в полуоткрытой двери:

— Отчего весь этот шум, сударыня? Они разбудят маленького!

— Драгуны хотят напакостить нам. Живо, возьми Шарля-Анри, заверни в покрывало и спускайся в подвал. А я посмотрю, можно ли пройти…

Подземный ход! Это последний шанс. Надо пустить первыми детей, женщин, и потом молить Бога, чтобы все драгуны убрались из того леска, где лаз выходит наверх!

Она бегом кинулась к погребам, но, пробираясь среди бочек, с леденящим кровь ужасом услыхала за дверью подземелья глухой шум и голоса. Они нашли ход! Вероятно, тот человек под пыткой выдал им все.

Анжелика, словно оглушенная, застыла с ночником в руке, глядя, как поддается полусгнившая дверь.

Опомнившись, она побежала наверх и заперла винный погреб на все засовы.

— Останься здесь! — приказала она Лену Пуару, который попался ей навстречу с огромным вертелом в руках. — Режь на куски всех вонючих гадов, что полезут из этой дыры!

— Огонь, огонь! — вопила тетушка Аурелия, пятясь.

Дым пожара уже пробивался во все щели. Подростки спустились со второго этажа. Они больше не различали в дыму нападавших. К тому же у них кончились боевые припасы.

Они смотрели на Анжелику, и в их глазах разрасталась паника:

— С-дарыня, с-дарыня! Что надо делать?..

— Надо идти за подмогой, — сказал чей-то голос.

— Куда? — закричала она.

Как безумная, она снова взбежала по лестнице — на самый верх, до башенки. Она металась по узкой площадке и, не видя ничего, кроме ночной темноты, задыхаясь в едком дыму, выкрикивала:

— Какая помощь? Откуда?

Она даже не знала, где теперь отряды Самуила де Ламориньера.

На первом этаже послышалось что-то вроде взрыва. Ей показалось, что рушится стена, но это раздался дикий вопль осажденных при виде первых проникших в замок солдат.