Бунтарка - [64]

Уилсон не сможет нас исключить, если мы выйдем все вместе.

Мы продолжаем идти, топча ногами угрозы директора Уилсона и предупреждения учителей. Раздавить их. Стереть в порошок. Мы идем в конверсах, шлепках конфетного цвета и туфлях на низких шпильках. Мы размахиваем руками, наши губы сжаты в прямую линию.

Мы идем молча. Никто даже не шепчется. Мы смотрим только вперед. Впереди мелькают головы со светлыми волосами, черными, каштановыми, рыжими!

Тишину нарушает только единственный звук — скрип пола от наших ног. Но если вы прислушаетесь, то услышите биение наших сердец.

Я слышу скрежет открывающихся тяжелых металлических дверей главного входа школы. Солнечный свет врывается в главный коридор, и мы немного щуримся, но не перестаем идти. Мы не отступаем.

Когда мы все собираемся на парадном крыльце школы, я наклоняюсь к Эмме.

— Хочешь что-то сказать?

— Да.

Она берет себя в руки, делает глубокий вдох:

— Но ты будешь рядом?

— Да, конечно.

Девушки наблюдают, как мы с Эммой становимся на верхнюю ступеньку. Они собираются вокруг нас плотным кругом.

— Эй, послушайте! — кричу я. — Эмма хочет кое-что сказать!

И тогда я вижу его. Сет. Он стоит в стороне, отдельно от толпы девушек. Рядом с ним небольшая группка парней, с которыми он обычно обедает. Он замечает мой взгляд, кивает мне. Потом Сет поднимает большие пальцы вверх, и этот банальный жест заставляет меня улыбнуться.

Эмма смотрит на девушек перед ней и пытается заговорить, но ее голос срывается. Я кладу руку ей на плечо, и она смотрит на меня с благодарностью в глазах.

— Прежде всего хочу поблагодарить вас, что вышли сюда, — начинает она. — И хочу сказать, я не хотела, чтобы до этого дошло. Когда Митчелл Уилсон напал на меня на вечеринке в прошлые выходные… — ее голос снова срывается.

Из задних рядов кто-то кричит:

— Мы верим тебе!

Эмма зажмуривается, собирается с духом и продолжает:

— Я смогла спастись. Но когда я пыталась рассказать об этом директору Уилсону, он не стал меня слушать. Он сказал, что я выдумала это! Что мне надо просто об этом забыть. Ну а я не забуду! И вся школа этого не забудет!

Девушки одобрительно кричат и хлопают в ладоши. Я замечаю Клодию в толпе и ее красные от слез глаза. Внезапно мы слышим какие-то крики позади нас и, обернувшись, видим директора Уилсона, мистера Шелли и других представителей администрации. Они направляются к нам, словно злобная стая собак. Мистер Шелли держит в руках планшет, пытаясь записывать что-то на ходу. Его щеки трясутся, лицо потное и красное.

Директор Уилсон держит в руках чертов рупор.

— Девушки, приказываю встать в линию, чтобы мистер Шелли мог записать ваши имена. Я отстраняю вас от занятий. Вы будете исключены из школы.

Он грозно подходит ко мне и Эмме.

— Эмма, я же сказал тебе, что с этим разберутся.

— Но вы не разобрались, директор Уилсон, — кричит в ответ Эмма, сжимая руки в кулаки. Я бросаю взгляд на толпу девочек. Некоторые из них фотографируют и снимают все на телефон.

— Это ты создала группу «Мокси»? Вместе с Люси Эрнандез?

Эмма хмурится, замешательство читается на ее лице.

— Я спланировала этот демарш.

— И ты стоишь за другими действиями «Мокси»? — спрашивает директор Уилсон. — Вместе с мисс Эрнандез?

Эмма отрицательно качает головой, и я знаю, что пришло время. Я поворачиваюсь и смотрю директору Уилсону прямо в глаза, радуясь своему высокому росту. Я открываю рот и говорю так громко, как только могу.

— Это я придумала «Мокси», директор Уилсон. Я сделала брошюры с наклейками и разложила их по туалетам. Это была я.

Глаза Эмма расширяются, и я слышу, как среди девушек проходят шепотки. Я знаю, что только что обрекла себя на исключение, но сейчас я жалею только о том, что не могу сказать это еще раз.

— Подождите, — раздается чей-то голос. Повернувшись, я вижу Киру, поднимающуюся по ступенькам.

— Вив не единственная девушка, стоящая за «Мокси». Я тоже помогала все организовать.

Директор Уилсон уставился на Киру так, словно она мерзкий жук. Кира невозмутимо смотрит на него.

— Кира и Вив не единственные, — раздается еще один голос из толпы. Это Марисела:

— Я тоже помогала «Мокси».

— Подождите, — говорит другая девушка. — Я тоже помогала.

— Я тоже! — кричит Клодия из толпы.

— И я! — кричит еще одна девочка. А за ней другая. Признания сыпятся друг за другом, а директор Уилсон начинает терять самообладание. Он громко и тяжело дышит, его взгляд обращается к мистеру Шелли.

— Вы записываете их имена? — рявкает он. Мистер Шелли кивает и яростно пишет на своем планшете.

— Послушайте, директор Уилсон, — говорит Эмма, повышая голос, — вы не понимаете. Мы больше не будем молчать!

Она поворачивается к толпе и складывает ладони рупором у рта.

— Мы Мокси! — кричит она. — Мы Мокси!

Через мгновение мы следуем ее примеру, хлопая в ладоши на 1-2-3.

— Мы Мокси! Мы Мокси!

Мои ладони скользкие от пота, но я хлопаю и ору, и мне неважно, что директор стоит всего в нескольких шагах от меня. Если я доживу до сотни лет, то всегда буду помнить этот момент.

Я хлопаю все сильнее. Кричу все громче.

Директор Уилсон хватает рупор и начинает что-то выкрикивать. Мы кричим в ответ еще громче. Наши голоса такие громкие. Такие сильные. Такие мощные.