Бунтарка - [57]

— Это… так классно, — говорит Люси. — Это напоминает мне мой старый клуб в Хьюстоне.

Клодия и другие девушки чувствуют себя не так уверенно. Мы решаем пройтись по залу еще раз, чтобы Клодия купила один из браслетов Мариселы. В это время в зал заходят еще несколько девушек. Кажется, это ученицы младших классов. Видно, что они нервничают. Я улыбаюсь и машу им рукой, а они улыбаются в ответ.

Дверь снова открывается, и девушки продолжают заходить. Их столько, что нам приходится перекрикивать музыку. Становится душно и жарко. Кира с Амайей открывают окна, потому что кондиционер плохо работает. Мы решаем пойти купить лимонад.

— Хочешь обычный или… крепкий? — спрашивает девушка за столом.

— Крепкий? — громко переспрашивает Клодия, и девушка кидает на нее укоризненный взгляд. Я сразу же узнаю ее, она тоже из футбольной команды. Кажется, ее зовут Джейн.

Люси толкает Клодию локтем, и все мы замечаем бумажный пакет на полу с бутылкой внутри.

— Водка, — шепчет Джейн и подмигивает.

— Крепкий, пожалуйста, — уверенно просит Люси, и скоро мы все держим пластиковые стаканчики с особым лимонадом. Клодия начинает пританцовывать под музыку, а по ее лицу расползается хитрая улыбка.

— Клодия уже укрепилась, — говорит она нам, и мы смеемся.

К этому времени комната почти заполнена. Девушки протискиваются мимо друг друга, передают деньги, чтобы купить браслеты Мариселы, рисунки Киры и чьи-то наклейки «Boss Bitch».

Мы приветствуем друг друга, обнимаемся и целуемся в щеку. Мы словно на какое-то время забываем негласные границы, разделяющие нас по расам, классам и возрасту. Некоторые девушки расслабленно танцуют, зная, что ни один парень не пялится на них. Я чувствую себя навеселе, у меня кружится голова, и мне так радостно. Думаю, именно сейчас я больше всего похожа на «Бунтарррку», какой мама была когда-то давно. Я, девушки Ист Рокпорт Хай, Мокси — все это кажется таким настоящим и живым.

Через час Кира подходит к крошечной сцене, хватает микрофон и стучит по нему.

— Ух, попрошу внимания, пожалуйста.

Ленивая улыбка расползается по ее лицу, и я почти уверена, что она выпила крепкий лимонад или даже два. Я делаю глоток своего. Мои губы частично онемели.

В комнате становится тихо, и мы все поворачиваемся к Кире. Она наклоняется к микрофону.

— Ох, прежде всего… Девушки Мокси дают отпор!

К моему удовольствию и удивлению девушки вокруг меня радостно кричат, а некоторые поднимают свои красные пластиковые стаканчики.

Кира продолжает:

— Это крутая вечеринка, и мы собрали кучу денег для женской футбольной команды. Достаточно, чтобы купить новую форму. Так что спасибо, что пришли! Вот и все. Включайте музыку.

Все одобрительно кричат, и мы снова начинаем танцевать. Я смотрю, как Люси кружится, и ее темные кудри подлетают вверх. Я слушаю, как смеется Клодия и подпевает песне (получается плохо). Вот что значит быть феминисткой. Это неплохое слово. После сегодняшнего дня оно может стать моим любимым словом. Ведь в действительности мы всего лишь девушки, которые поддерживают друг друга и хотят, чтобы с ними обращались как с людьми.

Через час на улице начинает темнеть, и Кира делает еще одно объявление о том, что им нужно закрыть зал. Она обещает позже организовать еще одну Мокси-встречу, и это вызывает радостные крики. Она напоминает всем, что лучше пойти домой пешком, если они выпили слишком много «взрослого лимонада».

— Я могу вести машину, — говорит Сара, — я не пила.

Кейтлин и Мэг идут с ней, но мы с Клодией решаем прогуляться до дома Люси, которая живет не очень далеко отсюда.

— Может, нам нужно помочь прибраться, — спрашивает Клодия, показывая на Киру, Амайю и других девочек, которые складывают картонные столы и выкидывают стаканчики в большие черные мусорные мешки.

— Да, это было бы мило, — соглашается Люси. Пока она и Клодия заняты, я предлагаю оттащить несколько мешков к бакам для мусора.

Когда я открываю двери, горячий липкий ночной воздух окружает меня.

— О, привет, — раздается неподалеку женский голос.

Я поднимаю взгляд и моргаю, пытаясь привыкнуть к темноте, а потом замечаю Мариселу и Джейн, которые отстраняются друг от друга. Их объятие не похоже на дружеское. Джейн оттягивает вниз свою футболку. Марисела кашляет. Если бы не было так темно, Марисела и Джейн увидели бы, как сильно я краснею.

— Я просто хотела выкинуть мусор, — я показываю на мешки у моих ног, — извините, что потревожила.

В Ист Рокпорте два мальчика открыто признались, что они геи. Они учатся в двенадцатом классе и участвуют в театральном клубе. Они тусят вместе, хотя я не думаю, что в том смысле. Но все так считают, и это одна из любимых тем для шуток. Наверняка они ведут календарь, где отсчитывают дни до того момента, когда смогут покинуть это место.

Но я не слышала ни об одной девушке, открыто признавшейся в нетрадиционной ориентации. Слухи, конечно, были. Но только слухи.

— Ты никому не скажешь? — произносит Марисела. Я качаю головой:

— Я никому не скажу. Обещаю.

Даже Люси или Клодии. Потому что в таком городе, как Ист Рокпорт, то, что происходит между Мариселой и Джейн, — не та вещь, о которой можно рассказать многим людям.