Бунт против цивилизации - [37]

Фундаментальным качеством разрушительной критики является его прославление примитива. Задолго до того разрабатываются конкретные революционные доктрины и методы, это сочетается с осуждением настоящей идеализации того, что было в прошлом. Цивилизация предполагается либо началом ошибок или взятым неправильным поворотом в каком то сравнительно раннем этапе своего развития. До этого несчастного случая (источник нынешних бед) мир был намного лучше. Недовольный ум возвращается с тоской к этим нетронутым безмятежным дням, когда общество было объёмным и простым, а человек счастливым и свободным. Тот факт, что такой Золотой век никогда не существовал, потому что это прославление примитивной эмоциональной реакции недовольных природой, рвущихся к возвращению к более элементарным условиям, где они чувствуют себя дома.

Таков «соблазн примитивности». И его эмоциональный призыв является сильным. Это хорошо видно на примере популярности таких писателей как Руссо и Толстой, осуждавших цивилизацию и проповедовавших «возвращение к природе». Руссо является ведущим представителем этой волны разрушительной критики, прокатившейся по Европе во второй половине восемнадцатого века предтеча Французской революции; Толстой является одной из ведущих фигур в аналогичном движении девятнадцатого века, возвестивших революционные катаклизмы сегодня. При обсуждении Руссо и Толстого мы будем рассматривать не только их учения, но и их персоналии и родословную, поскольку эти последние ярко иллюстрируют то, что мы уже видели что характер и действие в основном определяются наследственностью.

Возьмите первого — Руссо. Жан Жак Руссо является ярким примером «испорченного гения». Он родился от нерационального брака, его отец был с ветреным, насильственным характером и глупым. Жан Жак оказался «чипом старого блока», потому что он был невротиком, психически неуравновешенным, морально слабым, сексуально извращенным и во второй половине своей жизни безумным. Вместе со всем этим он обладал большими литературными талантами, его стиль, убедительность и обаяние были увлекательными и убедительными для людей. Соответственно, он оказал на мир глубокое и в основном пагубное влияние, работающее косвенно, но мощно и сегодня.

Он был сторонником «благородной дикости» против цивилизации. Руссо утверждал, что цивилизация была в корне неправильной и что путь спасения человека лежал в «возвращении к природе». Согласно Руссо первобытный человек был беззаботным и совершенно замечательным существом, живущим в добродетельной гармонии со своими товарищами, но повреждённым ограничителями и пороками цивилизации — особенно частной собственностью, которая отравила души всех людей и имела снижение большинства людей в неблагородном рабстве. Пожалуй, само собой стоит добавить, что Руссо был страстным верующим в «естественное равенство», все различия между людьми являются, по его мнению, связанными исключительно с искусственными условностями цивилизации. Если бы люди снова были счастливыми, свободными и равными, утверждал Руссо, то как было бы легко снести ткань цивилизации, уничтожить частную собственность и возвратиться в своё коммунистическое «естественное состояние».

При заявлении этой убогости Евангелие Руссо не может звучать особенно заманчиво. Одетое в убедительное красноречие, оно произвело огромный эффект. Вольтер сказал: «Когда я прочитал Руссо, я захотел побегать в лесу на четвереньках».

Учение Руссо содержит ядро устойчивости — это верно для всех лжеучений, потому что если бы они были полностью абсурдными, они не могли делать никаких новообращённых за пределами бедлама и не могли, таким образом, не стать опасными обществу. В случае Руссо зерном истины было его восхваление красоты природы и простой жизни. Проповедь сверхутончённому, искусственному «высшему обществу» восемнадцатого века его слов, несомненно, произвела освежающий эффект; так же как измученный городом человек сегодня возвращается активизировавшимся от месячной «черновой обработки» в дебрях. Беда была в том, что зерно истины у Руссо было спрятано в бушель вредных плевел, чтобы люди были склонны встать с чтением книг Руссо, не вдохновлённые здравомыслящей любовью к простой жизни, свежему воздуху и физическим упражнениям, но заражёнными ненавистью к цивилизации и с жаждой насилия социальных экспериментов. Эффект был примерно таким же, как если бы наш гипотетический городской человек должен от своего желания жить в дебрях, проникнуться решимостью сжечь свой дом и провести остаток своей жизни голым в пещере. Короче говоря, предписание Руссо: «Идите обратно в лес и становитесь людьми!» может быть превосходным советом, если интерпретировать его в качестве временной меры, выражение «Иди обратно в лес и оставайся там» является адвокатом человекообразных обезьян.

Влияние учения Руссо на революционную мысль и действия будут обсуждаться позже. Обратимся теперь к более позднему стороннику примитивности, Толстому. Граф Лев Толстой происходил из прекрасного, но эксцентричного рода. Его зрелая философия жизни, в частности, его нелюбовь к цивилизации и любовь к примитивности явно приходятся на его наследственность. Толстые были отмечены в течение времени определённой дикостью темперамента, а один член семьи, Федор Иванович Толстой, был знаменитым «Американцем», «Алеутом» Грибоедова, бывшим так одержимым учением Руссо, что пытался поставить руссоизм на практику и сам сделал татуировку как дикарь и старался жить абсолютно в «естественном состоянии». Жизнь Льва Толстого характеризовалась насильственными крайностями от бешеного расточения до аскетической бережливости и от полного скептицизма до безграничной религиозной преданности. Мы можем различить растущую неприязнь к цивилизованной жизни как болезненное и неестественное осложнение, волю к упрощению, метафизическое стремление назад к состоянию первобытного человека. Он отвергает культуру и утверждает, что всё простое, естественное, стихийное, дикое. В своих работах Толстой осудил Культуру как врага счастья, и одна из его работ, «Казаки», была написана специально для доказательства превосходства «жизни зверей полевых». Как и его предок с татуировками «Алеут», Лев Толстой рано попал под обаяние Руссо, а затем был под сильным влиянием Шопенгауэра, философа пессимизма. В своей «Исповеди» Толстой восклицает: «Сколько раз я завидовал неграмотному крестьянину, его отсутствию обучения… Я говорю, ваши дела быть двумя или тремя, а не сотней или тысячами. Вместо миллиона считайте полдюжины и храните учетные записи на вашем ногте большого пальца… Упрощение, упрощение, упрощение вместо трехразового питания, если необходимо поесть, но одно, а не сто блюд или пять блюд, и уменьшать другие вещи пропорционально».