Бунт при Бетельгейзе - [5]

— Придурок — это ты, — пояснил Швеллер, наливаясь краской. — Я удивляюсь, с чего это тебя зовут Болтуном и Цитрусом. Правильное погоняло для тебя — Придурок. Это же надо — иметь такого дедушку с бубликами и ошиваться на этой вшивой планетенке… Может, объяснишь, зачем ты здесь появился?

— Мир посмотреть захотелось, — тяжело вздохнул Эдвард. — Вы, наверное, не знаете, но я тут совсем недавно. Каких-то полгода.

«Каких-то полгода, — мелькнуло у него в голове, — а меня уже хочет прикончить полгорода. Положительно, что-то не так с этой планетой. На Кумпукту в Южном секторе прошел целый год, пока на меня объявили форменную охоту».

— И как тебе мир?

— Местами хорош, но в основном — мрачен. По мне, жизнь с такими людьми, как вы, — дерьмо. А хороших людей в своих странствиях я еще не встречал. Каждый только и думает о том, как выбить из тебя долги! Не хочет вникнуть в сложную финансовую ситуацию, немного подождать…

На мостовую опустился пятнадцатиместный черный катер. Иванов кивнул водителю и махнул своим ребятам. В тот же миг из-под облаков спикировали две ярко-красные спортивные машины на шесть мест каждая — прибыло подкрепление Швеллера.

— Болтун полетит со мной, — заявил Иванов. — Хочешь, посади с нами пару своих ребят.

— Чтобы вы их выкинули по дороге? — усмехнулся Швеллер. — Нет уж, пусть он садится в мою машину. Туда же можешь сесть и ты. Один.

— Ага. Сейчас я сделаю тебе такой подарок! — хмыкнул Иванов. — Может, мне сразу застрелиться?!

— Нет, что ты, не стоит. Ведь тогда твоей кодлой будет командовать еще более тупой бугор.

— Это ты меня похвалить хотел или обидеть? — насупился Иванов.

— Просто констатировал факт, — усмехнулся Швеллер. — Давай так, летим на твоем катере. Людей поровну. И в мои машины твоих людей возьмем.

— Ладно, — кивнул Иванов.

— Я, может быть, пешком пойду, пока вы полетите? — предложил Эдик. — Или на такси? Не хочется, знаете ли, вас стеснять. К тому же мое присутствие внесет дисбаланс в равновесие сил. Вы ведь не знаете, кого я решу поддержать в драке, если она вдруг начнется.

— Кого ты, слизняк, можешь поддержать в драке? — хмыкнул Швеллер. — Я тебя никуда от себя больше не отпущу, богатый наследничек. А чтобы ты не рыпался, у меня есть отличная штука.

С этими словами, мерзко ухмыляясь, бандит вынул из кармана роскошного бархатного пиджака никелированные наручники и одним движением защелкнул их на запястьях Эдварда.

— Пошли, Цитрус! Скоро мы тебя выжмем, словно канарейку в чай!

— Или как апельсин в стакан! — решил блеснуть красноречием Иванов. — Видел, есть такие специальные машинки для отжимания цитрусов? Они их даже не отжимают, а выскребают! Острыми такими ножичками… Ну а мы по-простому придавим тебе голову дверью, нажмем как следовает…

— Для начала можно ограничиться пальцами, — возразил Швеллер.

— Ты всегда был хлюпиком, — покосился на него Иванов. — Пальцами! Ты еще скажи, иголки под ногти ему загонять! И утюг этот… Бабские развлечения! Тебе бы только банки по Сети грабить, Швеллер! А настоящий король рэкета — я! — Он скривился, довольный собой. — Недолго тебе осталось коптить воздух, если говорить начистоту.

— Это мы еще посмотрим, — Швеллер смерил главаря конкурирующей банды красноречивым взглядом и метко плюнул ему на ботинок.

— Ну, ты! — взвился Иванов. — Жить надоело?! Хочешь отправиться в дальнее плавание прямо сейчас?!

— Ладно, поговорим потом, — примирительно сказал Швеллер, постукивая бейсбольной битой по ладошке левой руки. — Давай сначала с этим разберемся.

Эдварда втолкнули в полутемный салон воздушного катера, вонявший потом, грязными носками и дешевым табаком. Ребята Иванова жили просто. Следом вломились бандитские главари и дюжина братков из обеих банд.

— Адрес? — проворчал Швеллер.

— Улица Пликли Находчивой, дом двадцать пять. Комната на втором этаже, — ответил Эдик. Ситуация выглядела всё хуже. Еще и эти браслеты на руках… Так просто не убежишь.

Черный катер Иванова с ревом взмыл в голубое небо. Следом почти бесшумно сорвались с земли полуспортивные красные катера Швеллера.

— Плохо знаю кварталы бородавочников, — пожаловался пилот. — Там есть что-нибудь приметное поблизости?

— Статуя Пликли, — отозвался Эдик. Запираться было глупо. — Она стоит на постаменте с паяльной лампой в руках.

— А что он паял? — спросил Иванов.

— Не он, а она. Насколько я знаю, она ничего не паяла, а была коском. Но бородавочники ее за что-то уважают.

— Во, видишь, Иванов, к чему тебе нужно стремиться, — усмехнулся Швеллер. — Чтобы тебя водрузили на постамент в родном городе с плоскогубцами в руках… Или чем ты там особенно любишь пользоваться?

— Да уж не бейсбольной битой, — откликнулся Иванов. — А ты что, не хочешь, чтобы тебя увековечили с твоим орудием посреди города?

— Зачем? Я к славе равнодушен… Мне бы только деньжат срубить, — откликнулся Швеллер. — И ребята у меня скромные, как на подбор.

Преодолев за пару минут расстояние в несколько километров, катера опустились ниже и пошли на бреющем полете над улицей, по которой разгуливали бородавочники.

— И эту мразь ты предлагаешь уважать? — спросил Швеллер, тыкая Эдварда в бок. — Да ты только посмотри на них! Сопли висят до земли, бородавки мерзкие по всей харе. И короста с рыла прямо на мостовую сыплется. Ты разве не боишься заразиться?