Бунт на борту - [50]

Какие-то странные, тревожные нотки в голосе Модильяни поразили Папена.

— В чем дело, Джиованни? Почему?

— Я вижу, синьор, что все население Мюндена высыпало на набережную.

— Что же в этом страшного? — пожал плечами Папен. — До них дошла весть, что «Дракон» пройдет мимо их города. Вот они и собрались полюбоваться невиданным зрелищем.

— Кроме того, я вижу, — тем же зловещим тоном продолжал итальянец, — что сотни лодок отчаливают от пристаней и гребут сюда, к нам!

— Тоже понятно! Каждому хочется поближе взглянуть на первое от сотворения мира паровое или, как они говорят, огненное судно, — спокойно закончил Папен.

— Синьор, перекиньте штурвал лево на борт! — резко крикнул Модильяни. — Вы ребенок, синьор! Кассельские уроки разве ничему вас не научили? Слушайте же. Я вижу «Вифлеемскую звезду», а у кабестана ее суетятся люди, поднимая якорь.

— Так, так! — насторожился Папен.

— И будь я проклят, если на «Звезде» не маячит тощая фигура пастора Вольфа! — заорал в бешеной злобе Модильяни.

Папен крутым поворотом поставил «Дракон» снова по течению.

— Наконец-то! — облегченно вздохнул итальянец. — Но сколько мы без толку потеряли и во времени и в расстоянии!

Папен, передав румпель итальянцу, с мальчишеской легкостью подбежал к машине, набросал в топку поленьев, пошуровал кочергой и уверенным жестом опустил обе руки на краны — паровой и водяной. Папен, знавший до мелочей машину, пустил ее на полный ход, доведя колесо до двадцати оборотов в минуту. Но потерянное преимущество уже нельзя было вернуть.

Лодки пересекли дорогу «Дракону», под носом его прорвались к другому борту и теперь шли уже с обеих: сторон шкуны, не перегоняя, но и не отставая от нее. Модильяни с тоской поднял глаза на голую мачту:

— Ни клочка парусины!

С лодок что-то кричали, угрожающе махали веслами, но к действиям еще не приступали. Видимо, ждали главаря. И он появился. Наполнив паруса крепким утренним ветерком, «Вифлеемская звезда» неслась прямо на «Дракон».

Поравнявшись с «Драконом», «Звезда» пошла рядом с паровой шкуной. Пастор Вольф, стоявший у борта, сложил руки рупором и крикнул:

— Стойте! Именем начальника округа рыцаря Рауша фон Траубенберга и бургомистра города Мюндена приказываю остановиться!

— Покажите их запретительную грамоту! — крикнул в ответ Папен.

Пастор замялся и растерянно опустил руки на бортовые перила. Но его выручил владелец «Вифлеемской звезды». Бычий рев Кривого Пуфеля разнесся далеко по реке:

— Рыцарь и бургомистр не успели приготовить хартию. Мы на словах передаем их приказ! Стойте!

Папен колебался: исполнить ли это приказание, исходящее якобы от высших сановников округа?

— Врешь, толстый боров! — заорал Модильяни. — Приказ рыцаря или бургомистра передают герольд или альдерман[41]. Где они? Покажи их, и мы остановимся!

Кривой Пуфель, увидев, что ложь его раскрыта, облегчил накипевшее сердце злобной бранью. Ему вторил пастор Вольф — тоже выкрикивал что-то, видимо, из писания.

А Модильяни, пользуясь замешательством врагов, ловкими поворотами штурвала выводил «Дракон» из гущи окружавших его лодок. Одна лодка от удара «Дракона» перевернулась, и тогда галдеж стал уже общим, так как в нем приняли участие и гребцы всех лодок.

Кривой Пуфель разгадал, наконец, суть ловких маневров Модильяни и, резко оборвав бесполезную брань, рявкнул:

— Не выпускайте! Держите их!

На одной из лодок взвился багор и шлепнулся на палубу «Дракона», вцепившись крюком в борт. Папен особенно быстро открыл паровой кран, и шкуна, рванувшись вперед, потащила за собой лодку на буксире.

— Ой, тащит! Он утащит нас!

— Прямо в ад! В самое пекло! — кривляясь и строя страшные рожи, закричал Модильяни.

Лодочники бросили багор и, поспешно гребя, отошли подальше от «Дракона».

— Трусы! — в бессильной злобе заревел Пуфель. — Тому, кто остановит огненную шкуну, даю сто крейцеров.

— И бесплатное отпущение грехов! — гаркнул пастор Вольф, когда замолк рев судовладельца.

Обещание двойной награды подействовало. Лодки теснее сомкнули круг, и на палубу «Дракона» снова упал крюк, но теперь уже на канате. За канат уцепилось около десятка лодок, и «Дракон», вздрогнув, остановился, а потом медленно пополз назад. Напрасно гребное колесо будоражило воду за кормой шкуны: лодки тащили ее обратно, вверх по течению.

— Поймали! Поймали дьявола! — пронесся над рекой крик.

Папен в бессилии снял руки с кранов. Но Модильяни одним прыжком подлетел к канату и перерубил его топором. Люди в лодках, потеряв равновесие, попадали за борт. Еще две лодки перевернулись. Сплошной рев голосов, улюлюканье, свист метались над рекой. Так неловкие, неумелые охотники травят сильного и опасного зверя. А зверь уходил. Папен быстро открыл кран, и освободившийся «Дракон» снова пошел вперед.

— Поймали? Вот так поймали! — хохотал во все горло Модильяни.

— Нет, нет, сатана, ты не уйдешь от нас! — взвыл Кривой Пуфель и, положив на бортовые перила ствол тяжелой аркебузы[42], выпалил по «Дракону».

Пуля с воем пронеслась над шкуной, не задев никого на ней, и зарылась в воду под носом одной из лодок.

— Их не берет пуля! — закричали испуганно на лодках.

— Наши пули они посылают на нас же!