Бунт на «Баунти» - [15]

– Да уж, – сказал я. – Вижу. Жалкое, должен сказать, зрелище.

– Это мистер Сэмюэль, – сообщил француз, – судовой клерк. Он ожидает вас, чтобы объяснить вам ваши обязанности. Здравомыслящий человек, – добавил он после заминки, но таким тоном, что я ему не поверил, – похоже, он сказал это лишь для моего спокойствия.

Я обернулся, дабы бросить взгляд на простиравшийся за моей спиной мир свободы, но тут же отринул его. Вот он я, четырнадцати лет от роду, кое-что умеющий – обчищать карманы, мошенничать по мелочам, – а кое о чем не имеющий никакого понятия. Конечно, я мог бы добраться до столицы, на это мне ума хватило бы, и, если повезет хоть немного, вне всяких сомнений смог бы там прожить, но теперь меня ожидало нечто иное. Приключения и добрый заработок. В отличие от моряков этого судна, я не был подвержен суевериям, не думал о них и все же поневоле гадал, не привела ли меня судьба к этой минуте и этому кораблю по каким-то только ей известным причинам.

Впрочем, было и кое-что еще, о чем мне думать совсем не хотелось. Жизнь, которую я оставлял позади. Мистер Льюис. Тот, кто меня вырастил. Чтобы вернуть меня, он пошел бы на многое. При этой мысли меня передернуло, и я снова взглянул на корабль.

– Так тому и быть, – сказал я. – Что же, попрощаемся, и еще раз спасибо вам за мое избавление. – Я протянул ему руку и мистера Зелеса, дурачка, этот жест, похоже, позабавил. – Вы оказали мне великую услугу, и, может быть, настанет день, когда я смогу отблагодарить вас.

– Отблагодарите меня хорошей службой капитану, – ответил он и положил ладонь мне на плечо, как будто я был его сыном, а не проходимцем, подобранным им на улице. – Будьте честным и верным, Джон Джейкоб Тернстайл, и я поверю, что не совершил сегодня ошибку, выбрав вас и избавив от тюрьмы.

– Буду, – пообещал я и, попрощавшись с ним еще раз, направился к сходням и к стоявшему над ними полоумному – сначала медленно, потом все быстрее, как будто моя уверенность в себе крепла с каждым шагом.

– Ты новый слуга? – спросил хорек голосом столь громким, что им можно было высадить оконное стекло. Казалось, произносимые им слова каким-то образом обходят голосовые связки и вырываются наружу из носовых отверстий.

– Джон Джейкоб Тернстайл, – представился я и протянул ему руку в надежде положить нашему знакомству доброе начало. – Премного рад встрече с вами.

Он уставился на мою руку так, точно я протянул ему изгнивший, червивый труп кошки, да еще и поцеловать его предложил.

– Я мистер Сэмюэль, судовой клерк, – возвестил он, глядя на меня, как на тварь, вылезшую прямиком из-под днища корабля, покрытую рачками и слизью, провонявшую стоялой водой. – И занимаю положение выше твоего.

Я кивнул. О жизни в море я знал лишь по рассказам моряков, появлявшихся в моем маленьком портсмутском мире, однако мне хватило ума понять, что каждому на «Баунти» отведено свое место в пирамиде подчинения и что мое, скорее всего, в самом ее низу.

– В таком случае я с превеликим удовольствием буду взирать на вас из моего низменного наблюдательного пункта и купаться в лучах вашего величия, – сказал я в его удаляющуюся спину.

Он остановился, обернулся и смерил меня свирепым взглядом, который, пожалуй, напугал бы и китайца.

– Чего-чего? – спросил он, скривившись еще пуще прежнего, и я пожалел о сказанном мной, ибо чем дольше мы оставались на палубе, тем больше намокали, поскольку дождь хлестал все сильнее. – Чего это ты сказал, мальчишка?

– Я сказал, что надеюсь многому у вас научиться, – ответил я полным невинности тоном. – Вы же знаете, я не должен был оказаться здесь. Мое место принадлежало другому мальчику, однако тот его потерял.

– Это мне все известно, – сказал он. – Я знаю побольше твоего, и не притворяйся, что это не так, если не хочешь, чтобы тебя поймали на вранье. И не верь ничему, что услышишь об этой истории, потому как наши матросы только врать и умеют. Молодой Смит[3], прежний слуга, свалился со сходней по несчастной случайности, а я тут ни при чем.

Я на это ничего не ответил, но сказал себе, что в присутствии мистера Сэмюэля нужно будет покрепче держаться ногами за палубу. Возможно, судовые клерки и слуги капитанов просто не питают друг к другу врожденной приязни, ведь как обстоят на сей счет дела в море, знать мне было неоткуда. Впрочем, в тот раз у меня не было времени для размышлений об этом, поскольку мы прошли уже половину палубы; он шагал понурясь, глядя себе в ноги, прорезая путь сквозь толпу матросов, которые молча посматривали на меня. Почти все они были старше моего – лет, по моим прикидкам, от пятнадцати до сорока, и я проходил мимо них, не сбавляя шага. Познакомиться с ними я смогу и позже. По правде сказать, я их малость побаивался; каждый из них был крупнее, чем я, и смотрел на меня сверху вниз, как мистер Льюис, когда тот распалялся, и мне, получившему наконец независимость и вынужденному полагаться только на себя, такое их поведение нисколько не нравилось.

– Не волочи ноги, мальчишка, пошевеливайся! – крикнул мистер Сэмюэль, даром что я шел с ним в ногу. – Нет у меня времени, чтоб на тебя его тратить. Ты и так уж запоздал.