Бункер разбитых сердец - [30]

– Ну-ну-ну! Мне тут мужской стриптиз не нужен, – остановила его Светлана. – Так проходи. Не разувайся.

– То есть как в высших домах Лондона?

– Нет. Просто у меня полы давно не мыты. Не хватало мне потом тебе носки стирать. Мы еще не так близко знакомы.

Михаил прошел из узкого коридора на кухню, куда жестом пригласила Светлана. Сама она сегодня выглядела безупречно. Но вот кухня… А он еще комплексует по поводу своего жилища. У него хотя бы через окно можно что-то видеть, да и грязной посуды в таком количестве не скапливается. Тут же все было навалено горами. Не только в раковине и на старомодном буфете, но и на столе сомнительной чистоты. Да, хозяйка из нее никакая, думал Михаил, оглядывая захламленное пространство, но тут же попытался оправдать: что ж, натура творческая, да и времени, возможно, нет. Почему-то сразу возникло желание помочь в уборке. Оставаться при таком хаосе было не совсем комфортно. То есть совсем не комфортно.

– Извини, ничего не успеваю, – словно прочитав его мысли, сказала Светлана, ставя на и без того загроможденный подоконник цветок, который разом там затерялся. – У меня тут лирический беспорядок.

– Я бы не назвал его лирическим, – не стесняясь, заметил Михаил.

– Ты уже начинаешь меня перевоспитывать, как и договорились? – просияла она. – Или все-таки приступим к чаепитию? Ой, кстати, я обожаю эти конфеты. Как ты догадался?

– По их цене.

Светлана снова расхохоталась своим заразительным смехом и предложила, наконец, присесть за стол. Подожгла газ под заляпанным жиром эмалированным чайником, поставила перед Михаилом две фарфоровые чашки, одна из которых была слегка надтреснута, вынула из холодильника несколько разных пирожных, запечатанных в пластиковой коробке, и, подперев ладонью щеку, уселась напротив.

– Ну, повествуй. Как сам? Как жена? На работе как?

При этом на ее милом лице не было и тени улыбки. Но Михаил понял ее и принял игру.

– Ну, как-как? Сам вот только с пахоты. Под озимые готовились. Жена даже и не догадывается, что я у тебя. Капусту квасит. Самогоном промышляет опять же. На жизнь хватает. А ты как, кума?

– Ой, – наигранно вздохнула Светлана, – и не спрашивай. «Песни, резвость всякий час. Так, что голову вскружило».

– Я заметил, – все с тем же серьезным видом буркнул Михаил, и они уже оба засмеялись.

Попивая чай, они так и продолжали играть словами, подтрунивать друг над другом, и Михаилу уже был до фонаря этот бардак и то, что пирожные оказались невкусными, над чем они тоже посмеялись. Главное, оба сейчас понимали, что уже очень близки и без предстоящей постели.

Наутро, проснувшись по привычке довольно рано, Родин тихо оделся и тихо ушел, чтобы не будить Светлану, предварительно оставив на столике возле компьютера записку: «Увидимся позже. Не забудь полить цветок. Леон».

Снова физически напрягаясь, он работал на товарке. Правда, сегодня, чтобы оставить сил для работы с ломом, вернулся домой пораньше. Помылся, перекусил, повалялся перед телевизором и, почувствовав себя бодрым, отправился на склад. Трясясь на заднем сиденье автобуса, он думал о Светлане. Она понравилась ему и как человеческое существо, и как женщина, которую познал сегодня в постели. Если сказать: «Фейерверк» – это вообще ничего не сказать. А грязь в доме, где даже не стоит разуваться, – сущая ерунда по сравнению с теми ощущениями, которые она ему дарила, не скупясь и не стыдясь. Даже мысли о таинственной железной крышке, которую собирался вскрывать нынешней ночью, ушли на задний план. Во как зацепило! И Михаил был рад этому давно забытому чувству, вспоминая и смакуя каждое ее слово, каждый поворот головы, заразительный смех и сладкий цветочный запах рыжих кудрей, рассыпанных по плечам. А как она целуется! А как она… Нет, так, пожалуй, из автобуса будет проблематично выйти. А уже его конечная остановка.

Проведя обычный ритуал приветствия и прощания с дневными работниками склада, Михаил, немного помелькав перед видеокамерой над его столом, отправился к центру зала. Там его ждал припрятанный накануне лом, ожидая дальнейших действий.

– Ну что, приятель, повкалываем? – вслух обратился к нему Родин, словно тот был одушевленным предметом, и принялся убирать ящики с гвоздями, которыми в прошлый раз прикрыл поле своей деятельности.

Расчистив достаточно места, взялся за лом. Закаменевший раствор откалывался мелкими частями, и это здорово выматывало. Впрочем, как и в прошлый раз. Но Михаил вошел в азарт, не замечая усталости. Он рассчитывал сегодня закончить эту нудную работу, но через два с половиной часа, считая недолгие перекуры, обнаружил, что железный лист уходит под штабеля ящиков с гвоздями. Нельзя сказать, что данный факт его разозлил, но и настроения не прибавил. Он уже довольно поизмотался, а тут еще нужно разгружать эту тяжеленную тару килограммов по тридцать, перетаскивая на другое место. А потом ведь снова придется возвращать на место, чтобы никто другой не заметил его бурной деятельности и не начал задавать лишних вопросов. Короче, перспектива безрадостная. Тем более если сегодня он определил ширину листа, которая равнялась полутора метрам, то длина пока оставалась под большим знаком вопроса. Оптимизма прибавляло лишь то, что эта крышка явно что-то скрывала под собой, а не являлась подставкой под что-либо, как он в отчаянии подумал в ту ночь. Подковырнув один из ее краев ломом, Родин получил в полу некую щель. Тонкая щепка, оторванная от деревянного ящика, легко провалилась под крышку.