Бункер разбитых сердец - [22]

– Ой, спасибо, – благодарно улыбнулась та и последовала за ним.

– Ну, вот ваше гнездо под номером тридцать два, – все с тем же серьезным видом указал ей Михаил, откидывая сиденье и определяя под него сумку. – Желаю счастливого пути.

– Вам также, – с улыбкой кивнула она.

Вернувшись к себе, Михаил обнаружил забытый ею глянцевый журнал, который она, суетясь, бросила на столик. Без тени смущения он принялся его листать. Там было что-то из жизни звезд кино и эстрады. Сущая ерунда. Даже реклама косметических средств его заинтересовала больше. С другой стороны, заняться вообще нечем. И он стал вчитываться в химический состав крема для рук. Но через некоторое время перед ним снова возникла рыжеволосая женщина в красном спортивном трико:

– Ага. Ясно. Ну и как? Интересно?

– А что делать? – продолжая смотреть в журнал, спросил Родин.

– Ну… ладно, – смутилась она от такой наглости и ушла.

Ему стало немного неловко. Поймал себя на мысли, что, кажется, в какой-то степени заинтересовался этой женщиной, потому и ведет себя как ребенок. Давно дал себе слово никем всерьез не увлекаться. Ни к чему хорошему это ни разу не привело. Во всяком случае, в его собственной практике. Потому и не обращал внимания на женский пол. Сам. Это они на него обращали внимание. А он выбирал: надо, не надо. А тут вдруг зацепило. Даже захотелось самому проявить инициативу. И это ему не очень понравилось.

Еще немного покрутив журнал, Михаил достал свой новый портсигар и снова отправился курить в тамбур. Там теперь стало достаточно холодно. Гуляющий в щелях ветер вымел оттуда все тепло, скопившееся до начала пути, и Родин, жалея, что не прихватил с собой куртку, стал делать частые затяжки, чтобы поскорее вернуться назад. Кинув окурок в жестяную банку, служившую тут пепельницей, двинулся к двери. Но в этот момент она с грохотом распахнулась и в тамбур вошла она – рыжеволосая женщина. Ступив на шатающийся железный пол, она чуть не упала, если бы Михаил не успел ее подхватить. Пачка сигарет, которую та держала в руке, отлетела в сторону, а зажигалка провалилась между сцепкой на шпалы, что мелькали под их ногами, сливаясь в бурое пятно. Ее извинительное «ой» потонуло в железном грохоте.

Убедившись, что женщина уже держится за металлический поручень, Родин поднял ее сигареты и протянул ей.

– Тут холодно. Вам принести куртку? – почти крикнул он, удивляясь тому, что сейчас предложил.

– Спасибо. Не надо, – крикнула она в ответ, для убедительности отрицательно покачав головой. – Лучше дайте вашу зажигалку.

Михаил дал ей прикурить и решил, что ему стоит взяться за вторую сигарету, составив тем самым рыжеволосой даме компанию. Достал из кармана свой черный портсигар. Та сразу отреагировала заинтересованным взглядом на этот предмет, как Эллочка из «12 стульев» на чайное ситечко, заблестевшее в руках Бендера.

– Надо же, первый раз живьем вижу мужчину с портсигаром! – повысив голос, снова покачала она кудрявой головой. – Да еще и с сигаретами без фильтра. Оригинально.

– Просто удобно. Они не мнутся, как в пачке, – немного смущаясь, словно его обвинили в пристрастии к гламуру, пояснил Родин и снова закурил.

– Ясно. А вы куда едете? – скорее не из любопытства, а чтобы поддержать завязавшуюся беседу, спросила она.

– До конца.

– Да? Я тоже. А вы там живете или по делам?

– Живу. А вы? – тоже пока ради праздного разговора задал вопрос Родин, стараясь не дымить едкой «Астрой» в сторону своей попутчицы.

– И я. На Дзержинской.

– Мм, самый центр города. А я на Степана Разина. Глушь по сравнению с вашим домом.

– Зато получается, что мы оба живем на улицах, которые названы в честь настоящих головорезов. Разин – просто бандит. А про Дзержинского и говорить нечего, – подметила она и засмеялась. – Меня просто поражает, что мы до сих пор живем под несуществующей властью.

Но Михаила поразило другое: эта особа разговаривает не так, как все женщины, которых он знал до нее. К тому же не кокетничает, не жеманничает, не строит глазки. Интересно, кто она? Чем занимается? Он почувствовал, что все более увлекается ее личностью. А та между тем продолжала:

– Конечно, появилась тенденция переименовывать улицы, площади и даже города. Только вот в нашем захолустье это идет как-то туговато. Единственный проспект Ленина переименовали в Московскую. Вот только при этом потерялся статус проспекта и стала просто улица. Хоть и в честь столицы.

– Вы болеете душой за наш город, Светлана. Это похвально. А кто вы по профессии, если не секрет?

– А… А вы сотрудник ФСБ? – вздернула она от удивления брови. – Откуда вы знаете мое имя? Я, кажется, вам не представлялась.

– Но вы, кажется, роняли не только сигареты, но и свой билет, который я поднял с пола.

Она смотрела на него молча несколько секунд, соображая, в чем дело, но довольно быстро до нее дошло:

– Ах, так в нем вы и прочитали! Честно сказать, ни за что не догадалась бы без подсказки. Да, впредь надо быть внимательнее. Ой, знаете, у меня вообще с этим всю жизнь проблема. Вечно все роняю, теряю, забываю. Но это свойственно творческим натурам. Вы спросили о моей профессии. Так вот, я – журналист. Хотя совсем не к такой карьере стремилась. Но так уж сложилось. А вы-то кто – такой внимательный?