Бункер разбитых сердец - [21]

– Ты енто куда? – окликнула мать, видя, что он выходит за дверь. – Далече собрался?

– До ветру. Сейчас вернусь, – недовольно отозвался он, с трудом переступая через высокий порог.

* * *

Михаил расположился на своем месте, даже не оглядев попутчиков, и первым делом раскрыл коробочку, которую впопыхах вручила ему Даша. Там он обнаружил новый портсигар, обтянутый натуральной черной кожей. Ну и ну, дает дочь! Этот он уже не выбросит. И как теперь прикажете бросить курить? Похоже, все старания избавиться от вредной привычки – коту под хвост.

За окном опять, только теперь уже в обратном направлении, поплыл заунывный пейзаж. Последние дни осени так и не принесли снега. Поглазев немного на скудную природу, Михаил достал из кармана пачку «Астры», посыпая коленки табаком, переложил остатки в новый портсигар и вышел в тамбур. Закурив, стал вспоминать о встрече с детьми. Но вскоре мысли его сбились, и он снова стал думать о том таинственном люке на складе «Зоринки». Что же все-таки под этой так тщательно когда-то зацементированной ржавой крышкой? И чутье, которое его редко обманывало, подсказывало под ритмичный стук колес, что там не просто канализация. Что-то там скрыли от людских глаз. Иначе бы не стали замазывать.

Машинально опустил руку в карман джинсов, выудив оттуда изрядно потрепанное портмоне. Пересчитал деньги. После подарков детям осталось совсем немного. Пожалуй, до следующей зарплаты не дотянуть. Что ж, придется походить на товарную станцию. Могут понадобиться кое-какие инструменты или даже противогаз. Если, конечно, под люком окажется яма. Возможно, и лестница.

Сейчас Родин, можно сказать, мечтал. Мечтал, как человек любопытный, деятельный, с духом авантюризма и даже мальчишества. Не в его характере просто сидеть всю ночь на стуле перед кроссвордами. На рабочем месте, даже на таком, его всегда обуревала жажда деятельности. И если раньше, когда заведовал в военной части складом, он постоянно что-то пересчитывал, перекладывал и передвигал, то сейчас был рад тому, что судьба ему во второй раз подкинула нечто любопытное. И это нечто требует срочной разгадки! И тут даже интереснее, чем на той службе, где он давно все знал как свои пять пальцев. Да и командиров над ним практически нет. Разве что Чиков, что является директором ЧОПа. Но он далеко от Родина. В своем замечательном офисе занят своими важными делами. Так что поле для собственной инициативы у Михаила предостаточно. И по рукам никто не бьет. «А Дашка, похоже, стесняется того, что я простой охранник. Ну, ничего. Папка ей докажет, что кой на что еще способен».

Докурив сигарету, Михаил вернулся в плацкартный вагон и обнаружил, что на его откидном кресле сидит женщина лет тридцати и читает какой-то глянцевый журнал. Вполне симпатична. Рыжие вьющиеся волосы до плеч, чуть вздернутый носик, вполне стройна. Но это не давало ей права занимать чужое сиденье. Сгонять с места женщин, конечно, не в его правилах, но как быть, если места тут согласно купленным билетам, а путь длительностью в десяток томительных часов? Не найдя лучшего способа отвлечь рыжую от прочтения сомнительного рода литературы, Михаил встал напротив нее, насколько позволяло место в узком проходе, почти касаясь ее коленями. Тем не менее женщина отреагировала не сразу, и ему пришлось кашлянуть. Подействовало. Она подняла на него свои васильковые глаза с застывшим в них немым вопросом. Что вам, мол, сударь, угодно?

– Вам тут удобнее? – ответил он на ее вопросительный взгляд вопросом вслух.

– В смысле? – хлопнула она длинными ресницами.

– В смысле, на моем месте вам удобнее, чем на своем, – терпеливо пояснил он, продолжая касаться ее своими коленями, – В принципе, я не против, но тогда скажите, где ваше? Я и там могу расположиться.

– Почему это я… – не договорила она фразу и стала копаться в своей лакированной сумочке. – Так. Вот мой билет.

– Замечательно. И что в нем написано?

– Как это что? Вагон номер одиннадцать. Место тридцать второе, – протянула рыжеволосая ему билет, как контролеру.

– Охотно верю, – не стал он вглядываться в предлагаемое. – Но вы сидите на тридцать седьмом. На него же я могу вам предъявить свой билет.

– Ой, простите. Да. Значит, я перепутала, – улыбнулась женщина, поднимаясь. Родин посторонился, а та стала доставать из-под сиденья большую сумку. Он кинул короткий взгляд на ее округлый зад, обтянутый плотным красным трикотажем спортивных штанов, и, отвернувшись, буркнул:

– Да я вас не гоню. Я и правда могу пойти на ваше тридцать второе. К чему этот переезд с вещами?

– Нет уж. Сейчас контролер явится, будет проверять, потом, как обычно, скандал и буря в стакане воды. И на фига нам это надо?

– В общем-то вы правы. Но давайте я вам хоть сумку помогу донести.

– А ну это – пожалуйста. Тем более что тащить ее придется долго. Метра три-четыре.

– Потому и предлагаю помощь, – сказал он, беря из ее руки нетяжелую ношу и замечая, что дамочка уронила свой билет.

– Ну да. А если три-четыре километра, вы бы…

– Нет, конечно. Разве я похож на идиота, – не дал он ей договорить, поднимая с ковровой дорожки билет и протягивая своей рассеянной попутчице.