Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [71]

— Эта тактика хорошо применяется в сбитых отрядах, — говорил он, — Там люди вообще без слов друг друга понимают, пуская в эфир порожняк!

Ещё он говорил, что именно в нашем случае, при сканировании радиочастот, услышав позывной «три» противник бросится искать «второго», тратя время и силы на это:

— Противнику будет трудно просчитать нас, наши действия и понять наши планы. Нелогичность — это лучший «маскхалат» разведчика. Дезинформация приводит к дезорганизации и дезориентации противника в сложившейся обстановке!» — заключил Аскет.

50 километров до цели

Мы снова выехали на трассу.

«Третий, ответь первому!» — ожила лежащая на «торпеде» рация.

— На связи! — коротко и уверенно бросил в эфир Серёга, без робости и дрожащего голоса, — которые всегда предательски выдают неопытных в обращении с радиосредствами, новичков.

Судя по его уверенности, Серому часто приходилось пользоваться рацией в Гранитном.

— Проверка связи! — пояснила рация, слегка изменённым голосом Аскета.

— А он параноик, этот ваш Аскет! — сказала Алёна. — Это я как врач говорю!

— Он военный, отставник, находящийся условиях, приближенных к боевым. Его паранойя — профессиональное заболевание, в нашей ситуации может спасти нам жизнь! — пояснил Серёга.

— Я тоже параноик! — признался я.

— В чём это выражается? — заинтересовалась девушка, внимательно разглядывая моё лицо через зеркало заднего вида.

— В том, — принялся про себя загибать пальцы я, — Что мобильный с собой на поиск я обычно не беру — чтоб не отследили «гоблины». В том, что не беру трубку, когда номер абонента неопределенен, либо этого номера нет в моей записной книге. Не читаю «смс-ки» с рекламой, а так же с незнакомых номеров. Что с пистолетом подхожу к входной двери своей квартиры, когда в неё кто-то нежданно звонит. Что дома не держу незаконных боеприпасов и оружия — а храню эти вещи, хрен знает где — куда не просто и пешком дойти! Да много подобных «что», всё не перечесть!

— Что за «гоблины»? — спросила девушка, продолжая внимательно наблюдать за моей реакцией.

— Есть такие… — я задумался, в поисках подходящего сравнения, — «Черти»! Только они в форме, при погонах и оружии.

— Ты полицейских имеешь ввиду? — серьёзно спросила девушка.

— Ну, да; — покорно согласился я, поняв, что шутка не удалась. — Один мой товарищ, который работал на «службу», говорил мне, что все поисковики, более ли менее профессиональные, состоят на учёте в «ФСБ», поскольку имеют потенциальное отношение к оружию, взрывчатым и отравляющим веществам. И за каждым установлено негласное наблюдение, которое сводится к тому, что номера мобильных телефонов, которыми мы пользуемся, находятся под наблюдением. Наблюдают за ними не люди, а машины — компьютеры, сохраняя все разговоры в текстовых файлах и срабатывающие на тревогу при некоторых «заветных» словах. Например, если я скажу слово «винтовка», или «взрывчатка», — то компьютер выведет этот разговор на главный компьютер дежурного диспетчера. Тот, прослушав разговор полностью, будет принимать решение о дальнейших действиях в отношении меня, например. К тому же, местонахождение каждого мобильника отслеживается, оставляя в базе данных информацию, когда и где, в каком направлении, с какой скорость перемещался «подозреваемый». Короче мобильник — это самый опасный стукач. Я уж не говорю о том, что технически возможно задействовать камеру или микрофон мобильного телефона, и получать с них данные на расстоянии. То есть любой разговор, даже в тот момент, когда телефон выключен, может быть услышан и увиден на расстоянии. Поэтому, люди богатые, по-настоящему богатые — не пользуются мобильниками, мотивируя это вредным излучением, которое тоже присутствует. Многие не очень богатые люди, которым не по карману содержать личного секретаря, пользуются примитивными моделями телефонов, так же, как и наркоманы, бандиты, и прочие потенциально опасные элементы общества.

— Да, ты параноик! — согласилась девушка. — Но это часть твоего хобби, скажем так: мотивированная паранойя. Но я бы рекомендовала тебе показаться врачу! — улыбнулась она впервые за всё время нашего знакомства.

— А ты врач? — спросил я.

— Да, прошла обучение, практику.

Я повернулся к девушке, отвлекшись от дороги, и улыбнулся самой широкой улыбкой, на которую был только способен. Девушка засмеялась, толкнув меня в плечо:

— За дорогой смотри, клоун!

— Ну вот, я и показался врачу! — я повернул голову в нормальное для водителя положение, и встретился на секунду взглядом с Сергеем: взгляд его был каким-то серьёзным, и внимательным.

Сразу вспомнилась Маша, пожалуй, Беркут принял мой весёлый разговор с Алёной, за флирт. Он сам положил на неё глаз — не просто так они её взяли с собой! Свету взял Борис, а Алёну — Серёга! Теперь он напрягается из-за того, что девушка проявляет ко мне большее внимание, чем к нему.

— Работаю в городской больнице, работала; — поправилась девушка.

— Кем именно работаешь: стоматологом, хирургом?.. — вклинился в разговор Серёга, заметив моё смущение.

— Терапевтом. Но знаю многое, могу, например, удалить аппендицит при необходимости, будь у меня нужные инструменты.