Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [185]

Все занимались своими делами: разбирали рюкзаки, чистили оружие, раскладывали вещи, перебинтовывали раны. Никто не обращал внимания на Левинца.

— Да пошли вы все! — сорвался Борис, сбросил с плеч рюкзак, из которого он ловко выудил флягу с чистым спиртом, — сделав хороший глоток, он вынул из кармана папиросу и прикурил.

Затем резко схватив «Сайгу», он передёрнул затвор и вылетел из помещения, громко закрыв за собой дверь. Раздались гулкие удаляющиеся шаги, и голос Левинца:

Вставай страна огромная,

Вставай на смертный бой,

С фашистской силой тёмною,

С проклятою ордой!

— Пойти, что ли, за ним? — обратился непонятно к кому Симак.

— Да ладно, тут два шага — если что случиться, Левинц успеет добежать! — успокоил Серёга. — Давай лучше думать, на чём нам спать?

— Может, разберём эти ящики? — предложил Винт, указав на сложенные штабелем деревянные ящики.

Так и сделали: разобрав оказавшиеся пустыми ящики на доски, они настелили доски на пол, накрыв дерево шинелями и кителями. За дверью раздался крик, и выстрел «Сайги», послышался топот ног. Симак вскинул автомат, Серёга легко подхватил пулемёт, они раскрыли дверь, но тут же их сбил с ног ворвавшийся в помещение Борис, с полуспущенными штанами. Он спешно закрыл за собою дверь.

— Что там? — спросил Симак.

Борис тяжело дышал, от «Сайги» пахло порохом.

— В кого стрелял? — не выдержал Егерь.

Левинц молчал, жадно хватая открытым ртом воздух.

— Не молчи, что там? — спросил уже Серёга.

— Там… там… там тварь какая-то! Похоже, я наебал на неё! — чуть смущённо, добавил Борис.

Все засмеялись, кроме Афганца, — который вообще мало разговаривал. Борис, заражённый общим порывом смеха, смеялся теперь вместе со всеми:

— Короче, сел я на краюшке, ну сижу себе, покуриваю, как слышу снизу вроде как матюгнулся кто-то! Ну, я ему вдобавок, чтоб жизнь малиной не казалась, зарядил дробью через перила — сам чуть от отдачи не слетел в эту шахту! А эта падла побежала за мной по лестнице — я видел, как его тень быстро метнулась к люку! Короче, я дёру дал, и только слышу, как тварь эта сзади копытами своими по железу молотит!

В этот момент в дверь что-то сильно стукнуло. Затем ещё, и ещё. Раздался приглушённый стенами голос:

— Открывай, это я — Аскет!

Старый знакомый

— Не время сейчас для обид, впустите меня!

За дверью хлопнули автоматные выстрелы, гулко ухнул разрыв гранаты.

— Открывай, иначе нас всех замочат! — кричал он из-за двери.

— Что, впустим товарища? — спросил Егерь.

— Какой он нам товарищ? — ответил Левинц. — Он Симака угробить хотел, да и нас всех, после. Это тот же Фриц, он не оставляет свидетелей. Только Фриц рубится за свою идею, и жестокость его сродни жестокости тирана, а этот, — Борис кивнул на дверь, за которой снова раздалась стрельба, — Этот за бабки! Этот не отпустит, как отпустил нас Фриц!

За дверью вновь хлопнул разрыв гранаты.

— Походу, хана ему! — сказал Винт. — Из последних сил отбивается!

— Нам сейчас лишняя пара рук не помешала бы! — сухо сказал молчавший до этого Афганец. — Нас много, и мы сами не пальцем деланы — сдюжим как-нибудь, если он против нас попрёт!

— Впускай — мы подстрахуем! — сказал Егерь, отошедший в сторону, и занявший удобное для стрельбы положение.

Симак резко подскочил к двери, и открутил запор, открыв дверь, в которую тут же влетел Чёрный, повалившийся на пол. В руках он сжимал свой «Кедр». Симак тут же закрыл дверь, успев заметить, как в луче его фонаря промелькнуло нечто: человеческое, изуродованное толстыми, рваными шрамами тело. Ноги существа неестественно выгибались в коленях в обе стороны. Лица Симак разглядеть не успел, вовремя закрыв дверь, с некоторым усилием — чувствуя, как с той стороны кто-то тянет дверь на себя. Афганец вовремя помог — схватившись за ручку, он всем весом дернул дверь к себе. В дверь что-то бухнулось, и сильно задолбило, будто бы кувалдой. Затем всё резко стихло — словно и не было ничего. Они стояли, окружив лежащего на полу Наёмника. Каждый, даже Света, направили стволы своих автоматов или пистолетов на него.

— Мужик, а я тебя знаю! — сказал Афганец. — Ты был «за Кушкой», — я помню твоего кореша, летёху, — его вместе с сапёрами духи положили в ущелье! Как же его звали, мы с мужиками тогда всё вспоминали его — нормальный мужик был! Невстрогов! — лицо Афганца засияло. — А ты старлеем тогда ходил, Бесом тебя все звали!

Чёрный, позабыв о направленных на него стволах, привстал, внимательно всматриваясь в лицо Афганца.

— А ведь и я тебя помню! Ты на «восьмёрке»[70] бортмеханом ходил! За тебя пацаны речь вели, что духов ты жёстко из «ДШК» прессуешь! Говорили отмороженный ты, на всю голову!

— Говорили! — согласился Афганец, и подал Наемнику руку.

Тот принял её, встал, выпрямившись. Увидел Симака:

— Симак, я не буду отрицать, что хотел тебя вальнуть — просто сказал он, — Но сейчас планы поменялись, и у нас один враг, притом это совсем не человек! Таких врагов у меня ещё не было!

— Где гарантия, что при решении нашей проблемы с этим «врагом», ты вновь не попытаешься нас кинуть или уничтожить?

— Никаких гарантий, пацан, кроме моего слова! Даю слово, что никого из вас не трону.