Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [172]

— Ебать-колотить, с амбразуры строчат! — закричал Стрелок.

И точно, квадратное узкое окно, — ржавая рама которого в некоторых местах была зелёной ото мха, — ожила, разразившись ярким огнём и чёрным, оставляющим на стенах слой копоти, вонючим пороховым дымом.

— Обойти пытался — не смог предугадать, падаль, что у нас тут припрятан гостинец! — зло восхищался Егерь.

— Ты радуйся конечно, но вообще нам недолго осталось! — вернул Егеря к реальности Стрелок-Афганец. — Вон, бобики уж совсем близко тявкают!

Ржавая дверь, прикрывающая спины четырёх человек, ручка которой уже слегка поблёскивала от частых прикосновений, со скрипом отворилась.

— Давай в темпе! — раздался слегка искажённый подвальным эхом сиплый голос.

Говорил Серёга, держа четырёх человек на мушке немецкого автомата, махая рукой, будто загребая в свой подвал уличный воздух. Егерь переглянулся с Винтом, не сговариваясь, они взяли каждый по раненному, и потащили их к двери «ДОТа». Ноша была не лёгкой, особенно для Винта, которому выпало нести Афганца. Но злобный лай собак придавал ему сил. Егерь, положив еле живое тело Левинца на пороге, повернулся в сторону леса:

— Я мигом! — и не дожидаясь ответа, он скрылся в зарослях кустов.

Серёга и Винт стояли рядом, высунув хищные стволы автоматов из двери сооружения. Они молчали. Ладони, сжимающие пластиковые щёчки рукоятей автоматов, покрылись потом. Бориса и Афганца утащили невидимые для Винта руки, Симака и Курсанта. Из глубины подземелья пахло сырость и плесенью, и Дмитрий отчётливо улавливал этот запах. Кроме того пахло падалью и болотом, сырой непроходимой топью. Именно такие ассоциации сейчас навеял исходящий из недр «ДОТа» запах. Слышалось отдалённое сопенье, водяные всплески, хлюпающие звуки удаляющихся шагов, отражённых подвальным эхом. Сейчас Диме этот «ДОТ» представился как подвал, полуразрушенный, полузатопленный, гнилой и плесневелый. Он сплюнул, и боковым зрением покосился на Беркута. Тот стоял в сухих и чистых камуфлированных штанах, который лишь в самом низу были слегка мокрые. Кашля или других признаков болезненного пребывания человека в сыром подвале он не услышал, и в душе появилась надежда на то, что в подвале есть сухой островок, пусть не большой.

— Беркут; — буркнул Серёга.

— Винт! — отозвался Дима.

— Рук жать не будем, сам понимаешь!

— Спасибо, что впустили, а то бы хана нам!

— Где твой кореш?

— Хрен знает, куда он сорвался! — не определённо ответил Дима, слегка подёрнув свободным плечом.

Беркут и Винт услышали одиночный выстрел, в нескольких десятках метров от входа. Каждый из них напрягал слух, изучая окрестности сведенными в единую линию мушкой и целиком. Послышались торопливые шаги, они напряглись ещё сильнее, хотя казалось, что большего напряжения ни один из них не выдержит — мышцы просто лопнут от запредельной нагрузки! На небольшую полянку перед входом вышел Егерь, тащивший «ПКМ» с накинутой на него сверху разгрузкой, перемазанной чем-то чёрным.

— Трофеи! — улыбнулся Винт, понимая, что у ноши Егеря раньше были другие хозяева.

Тут же за Егерем быстро мелькнула тень — это уже подошла основная группа Фрицевского спецназа. Серёга и Дима тот час открыли шквальный огонь, с помощью которого они пытались вынудить противника залечь, затаится. Конечно, у каждого из них была надежда на то, что одна из выпущенных ими пуль всё же найдёт цель, пусть и случайно. Но всё же противник повиновался ребятам — противник залёг, тем самым дав Егерю добраться до спасительной двери. Егерь почти ползком подобрался к входу, и почти нырнул, растворившись в тёмном зеве распахнутой броне-двери. Беркут и Винт дружно затворили дверь, по которой уже во всю проливным дождём стучали тяжёлые капли пуль, помогая железной плите быстрее встать на своё законное место в положение «geschlossen»[68].

Наконец они были в безопасности. Они втроём стояли перед щелью бойницы, в небольшом оружейном помещении. Егерь часто дышал, ребята тоже чувствовали не дюжую усталость в мышцах от долгого напряжения.

— Егерь! — представился Николай. — Терехов Николай, можно просто: Терех!

— Беркут! — протянул руку в ответ Сергей. — Можно просто Серый!

Так же он пожал руку и Дмитрию.

— Фух! — Егерь смахнул со лба проступившую испарину. — Давненько под пулями не бегал!

— Похоже, всё ж словил ты одну! — заметил кровавое пятно на животе Серёга.

Егерь коротко глянул на окровавленный живот, беззаботно махнул рукой:

— На мне как на собаке — и не такие раны заживали! Ну что, веди, где тут у вас можно расположиться, дух перевести!

Он лихо подхватил свой трофейный пулемёт, закинул на плечо ремень «Калаша», и встал в готовности перед Сергеем. Беркут подошёл к окну бойницы, задёрнул «шторы», от чего в маленьком бетонном помещении, в котором ещё отчётливо стоял запах сгоревшего пороха, и под ногами ощущались кругляши гильз, стало совсем темно.

— За мной! — коротко скомандовал Серёга и, включив небольшой фонарик, спустился в глубину сооружения, по невидимой до этого гостями металлической лестнице.

Они поспешили за ним, проникая под землю, они чувствовали, как тела их, сквозь пропитанные кровью и потом одежды, впитывают могильный холод этого места. Запах болота и плесени стал отчётливее, и доминировал над остальными, многочисленным и неприятными «ароматами», наполняющими это место.