Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [145]

— В машину, бегом! — кричал Терех из разбитого окна.

Где-то за спинами бойцов разразилась очередь, разрезавшая яркими вспышками темноту. Один боец рухнул на землю как подкошенный. Егерь видел, как несколько пуль вылетели из его живота. Другой, без раздумий, только услышал голос Тереха, сразу бросился к машине — это его и спасло. Услышав за спиной стрельбу, он на долю секунды приостановился, но Егерь подогнал его яростным криком, пуская короткие очереди в сторону, где секунду назад полыхали вспышки автоматных выстрелов противника. Открыв дверь машины, боец ловко запрыгнул в неё, и Терех, без промедления, нажал на педаль газа. Машина быстро набирала скорость, сильно подпрыгивая на буграх. Магазины, лежавшие на сидении, разбросало по всему салону.

— Пригнись! — скомандовал сидевшему на заднем сидении боевику, Егерь.

В момент, когда боец пригнул голову, заднее стекло машины разлетелось на мелкие куски. Боец не растерялся, слегка высунувшись из-за сидения, он начал долбить короткими очередями в сторону невидимого, — даже под светом всё реже взлетающих в небо ракет, — врага. Луч света единственной фары выхватил из темноты чадящий едким дымом остов недавно подорвавшейся машины, внутри которой всё ещё полыхал огонь. Егерь сбросил скорость, почти остановившись у сгоревшей машины. Выгоревшая до земли трава вокруг чёрного джипа была усеяна дымящимися клочьями и частями. Вот чёрный уголь, завёрнутый в обугленную дымящуюся едким белым дымом тряпку, по контурам похожий на человеческую ногу.

— Блядь, ведь в натуре нога ж! — Егерь сплюнул в окно. — Надо будет пацанов похоронить по-человечески!

«Как я сам не подорвался!» — вдруг пришла в голову неожиданная мысль. И он поймал себя на том, что обратно он едет по своей колее, стараясь ехать в след. Делал он это не осознанно, как нечто само собой разумеющееся. Быстро доехав до машины прикрытия, обменявшись автоматами с водителем, он вновь принялся выцеливать, и уничтожать казавшегося бесконечным, врага. Боец, спасённый Терехом, снарядив автомат, принялся делать то же, что и все; делать то — за что ему платили, он выполнял свою работу. Егерь чувствовал ответственность, за погибших здесь людей. Справа, у одиноко стоящей машины, образовалась горка из трупов врагов. Машина на левом фланге была ещё жива, время от времени её освещали вспышки выстрелов. «Это ненадолго» — подумал Егерь. Вновь «оседлав» свой потрёпанный джип, он поехал на помощь оставленной врагу машине с её экипажем. Быстро доехав до неё, он увидел — дело плохо. Один человек был убит. Двое раненных снаряжали рожки для автоматов, запихивая окровавленными руками патроны, валяющиеся на земле россыпью, в рыжие пластиковые пеналы магазинов. Двое других, прятавшихся от пуль в расстрелянном салоне автомобиля, вели прицельный огонь по всё напирающему врагу. Терех отметил про себя кучу из трупов немецких солдат, высотою в метр, на которую с упорством роботов, взбирались всё новые и новые войны. Но, не успев вскарабкаться на эту страшную гору, тут же падали, сбиваемые с ног точными очередями. Некоторые снова вставали и вновь пытались штурмовать гору, чтоб вновь упасть, превращая своё тело в ещё один кирпич для страшной стены. Бойцами, занявшими оборону в машине, оказались Гриф и Шкас. Мысли о том, что эта машина ещё может ехать, не было. Панель приборов была раскурочена и разноцветная вермишель проводов торчала из полопавшегося пластика. Верхняя часть спинок сидений, — не защищённая корпусом моторного отсека машины, — была изорвана в клочья, рваные края обивки торчали во все стороны. Весь салон был усеян осколками стекла, кусками пластмассы, стреляными гильзами. При выстрелах они светились, отражая свет пороховых вспышек; в такие моменты они были похожи на свежий наст, отражающий солнечный свет. Потолок в машине, впрочем, как и лица бойцов, был чёрным — толи от копоти пороха, толи что-то горело. Сильно пахло свежим бензином.

— Все в мою машину, я прикрою! — скомандовал Егерь, разворачивая свой «Ниссан».

Удобно устроившись, он начал отстреливать проклятых солдат, появившихся здесь так неожиданно. Егерь уже не сомневался в том, что всё, что происходит на этом поле, противоестественно и необъяснимо. Хотя, будучи человеком военным, опытным, Терех всегда докапывался до причины любого явления — для него не существовало ничего необъяснимого… до этой ночи. Шкас и Гриф быстро затащили раненных в джип Тереха, дав напоследок несколько очередей по врагу, они сами запрыгнули в машину. Изуродованная машина, — остов которой только что покинули люди, — полыхнула ярким белым пламенем. Подъехав к по-прежнему ощетинившемуся несколькими стволами «Фольцвагену», в котором был приличный запас патронов, Терех высадил Шкаса и Грифа. Сам Терех направился к лагерю, спеша отвезти раненных к протрезвевшему, наверное, Паше, — и быстрее вернутся назад. Подъезжая к лагерю, к пулемётной точке, он услышал шум несущих винтов вертолёта. Тут же из стороны в сторону расхаживал Чех, одной рукой зажимавший ухо, а второй прислоняя к другому уху свой золотистый, отблёскивающий от света ракет, телефон. Ракетницей по-прежнему командовал Паша. Вертолёт показался над полем, оглушая шумом двигателей и винтов. Под фюзеляжем вспыхнул ослепительно-яркий прожектор. Вертолёт завис над ними, сильный ветер щекотал короткие волосы. Чех энергично махал рукой, показывая лётчику направление, откуда только что вернулся Терех. Подсвечивать цель вертолёта ракетами не было смысла — в небольшом лесном островке полыхал пожар. Горели деревья, ещё чадил прогоревший кузов расстрелянной «Нивы», так же на левом фланге полыхал недавно воспламенившийся «УАЗ». «Миша» медленно, словно ленивая корова, двинулся в сторону боя, наклонившись всем корпусом по ходу движения. Раздался свист — яркие вспышки вылетающих из стволов подвесок «НУРСов», осветили пространство под вертолётом. Снаряды разрывались, перепахивая землю в лагере и вокруг него. Зависнув над «Т-3», вертолёт медленно, также неохотно, развернулся боком, к наступающим из дыма и огня, редким, оставшимся солдатам, на некоторых из которых горела одежда. В этот момент, когда вертолёт ещё не успел завершить манёвр, раздалась оглушительная стрельба. По сравнению с этими выстрелами, стрельба из «Калаша» походила на стрельбу из игрушечного автомата, стреляющего пластиковыми шариками. Видно было, как при стрельбе накреняется в сторону вертолёт, движимый сильной отдачей мощного оружия. Оставалась только догадываться, чего стоит лётчику, прилетевшему сюда ночью, удерживать машину в воздухе. На «Фольцваген» посыпался град толстых латунных гильз от крупнокалиберного пулемёта. Паша пустил очередную ракету — но её тут же унесло в сторону, воздушным потоком огромного «вентилятора». Лес полыхал пожаром — дым от разрывов ракет рассеялся, и теперь были видны обгоревшие и поваленные деревья в изуродованном лагере поисковиков, от которого совсем ничего не осталось — лишь горстка пепла. Егерь подозвал Медика, и они вместе принялись выгружать раненых. Подбежал Чех, тоже как-то остервенело, схватил одного из раненных за руку, помогая выгрузить его из машины. Тут же подъехал «Фольцваген», на котором Егерь лично видел множество дыр.