Бункер - [5]

– Ты один, что ли? - усомнился парламентер.

– Один…

– Слушай, отдай бабу по-хорошему. Хочешь, мы тебе других приведем? Выберешь. Можешь даже две взять…

– На хрена они мне, нахлебники?

– Ну как на хрена… - монах осклабился.

– Нет у меня никого! - рассердился Белек. - Валите с моей земли! Я вас не трогал!..

– Не… Ну нету, так нету… Че ж… - парламентер пожал плечами и потопал назад.

«Пристрелить его, пока не поздно, что ли… Черт…» - Белек поморщился с досады.

Монахи уходили. Вряд ли причиной тому стало неубедительное его вранье. Просто скоро стемнеет, а до Скита еще чесать полтора часа по сумеречному лесу. Белек деловито обшарил трупы у железной конструкции, собрал патроны и оружие. К утру от тел не останется и следа. Поработает служба бесплатной уборки мяса. Плохо, что к месту невольно прикармливались падальщики. Так и станут потом таскаться сюда. Сокращать поголовье кроликов и свинок.

Белек не покидал позиции до самых сумерек. Лишь когда в небе замелькали крылатые тени и послышалось тонкое попискивание, спустился в бункер. Тщательно запер вход.

Марина спала. Лежала на боку, обхватив свой огромный живот рукой, словно оберегала от кого-то. Белек согрел над лучиной банку консервов, вскипятил кружку воды. Сосновое смолье прогоняло затхлый дух подземелья, наполняло каптерку уютом деревянной избы. Белек поколебался и пристроил в углу еще одну щепу. Ничего, пусть горит. Вентиляция справится.

Девушка пошевелилась, открыла глаза.

– Будешь? - Белек пододвинул кашу.

Марина отрицательно помотала головой. Последнее время она почти не вставала и ничего не ела. Только пила воду.

– Просто спросил… - Белек вздохнул.

– Что… там? - девушка разлепила пересохшие губы.

– Да ничего. Твои приходили. Сто верблюдов предлагали за тебя…

Марина улыбнулась.

«Ничего. Смеется. Значит, нормально все».

Девушку Белек встретил неделю назад. Босая, с содранными ладонями, она бежала, не разбирая дороги, и даже поверхностный наблюдатель заключил бы, что бежала, скорее, не куда-то, а от кого-то. Белек принял за правило не вмешиваться в разного рода конфликты и разборки. Его дело - сторона. Но одно обстоятельство заставило поступиться принципами: измученная беглянка была хорошо беременной.

– Я из Скита… Помогите, - выдохнула она и опустилась на четвереньки: непросто носить такой живот. Посмотрела умоляюще: - Они нас жгут…

Разум Белька протестовал. Не было ни одной причины наживать себе врагов в виде придурошных фанатиков. И из-за какой-то девицы ставить под угрозу чудесным образом обретенное благополучие. Но сердце Белька дрогнуло. Пусть цветет во дворе эпоха махрового «фаллаута». И пусть закон нынче один - выжить… Но не совсем же он… В самом деле…

Двоих преследователей Белек положил очередью из автомата. Расчетливо. В спину. Третий ушел. Наверное, тогда стоило догнать его. Трупы спрятать. Как говорил остряк-приятель: «концами в воду». Пойди потом, разберись… Но Белек же, в конце концов, не Рембо и не спецназовец. Он ведь даже в армии не служил. Так, военная кафедра… Непросто это, рассуждать трезво возле теплых еще тел, подрагивающих в мышечных конвульсиях. Кого он догонит сейчас, на ватных-то своих ногах?..

Белек глядел на догорающую лучину, хмурился. Марина не сегодня-завтра родит. Акушерку бы какую найти или, там, бабку-повитуху. Да и, опять же, надо молоко, пеленки, теплую воду…

«Блин, тут отбиться бы!..» - Белек допил чай.

– Ладно. Мне поспать надо. Завтра, чувствую, будет дискотека…

Белек улегся на койку, закрыл глаза. Но сон пришел не сразу…

…Одинокий турист, считающий себя самым умным на свете, продержался в Бельке до декабря. И умер вместе с последней банкой тушенки. Святой и неприкосновенной, как индийская корова. Та банка нужна была, чтобы в крайней степени истощения дойти до ближайшей деревни.

Раньше выручали жерлицы. Нехитрая снасточка на живца, дающая более-менее стабильный улов. Теперь река замерзла. Малька нарыть негде. Все бобры в округе перебиты. Те, которым посчастливилось спастись от самодельного арбалета, сейчас спят сладким сном, пережигая накопленный жир. У Белька такого жира не было. Все запасы иссякли.

Полудохлым заморышем он поселился в чьей-то заброшенной бане. Селяне собрали в складчину картошки, капусты, сала, соленых огурцов. Кто что мог. Дали немного дров. Белек сидел перед печкой и не мог согреться. Ел и все никак не мог набить утробу. Он твердо решил по весне податься в пейзане. Завести огородик, кур и поросенка, если этого поросенка кто-нибудь даст в долг. Но сельскохозяйственным мечтам Белька сбыться было не суждено.

Месяца через три, как раз перед предстоящей распутицей, в деревню приехал БТР с прицепленной позади тракторной телегой. С брони спрыгнули бойцы в камуфляже, но без знаков различия. Зато с автоматами. Сборщики оброка. В чью пользу? В чью-то… В пользу того, кто подмял под себя округу. Централизованная власть кончилась уже давно. Теперь каждый двор выполнял свой план по продразверстке. Покосившуюся баню Белька приравняли в обязанностях к такому двору.

Напрасно Белек доказывал, что поселился тут в начале зимы. Напрасно за него заступались деревенские. Белька выволокли на улицу, повалили и принялись неторопливо пинать. Сосредоточенно. Методично. Беззлобно. С таким ментовским равнодушием. Так избивают до смерти. Одного опричника Белек даже узнал в лицо. Тот, вроде, учился с ним в Политехе на параллельном потоке.