Молчим. Интересно и почему-то тревожно.
А от стола — новая фраза:
— Никто?.. Странно! Вероятно, и Толстой может ошибаться.
Задал Кирилл Петрович эту загадку и начал рассказывать о творчестве Льва Толстого. А мы весь день мучились — спорили, гадали, что это за намек такой? Не рассказал ли все-таки Арнольд Викторович о нашем субботнем сборе? Верить в это не хотелось.
На третьей перемене через Катюшу Крылову — она дежурила по классу — сообщили, что меня, Буна, Ваську Лобова и Борьку Шилова после уроков вызывают в кабинет директора на педсовет.
Не знаю, как у других, — у меня екнуло под ложечкой. И Борька Шилов, смотрю, позеленел. Васька — тот ямку свою на подбородке царапает. Бун скис.
Теперь все понятно. И провалился Арнольд Викторович в наших глазах на стометровую глубину.
— Ничего! — бодрится Васька. — На сборе все правильно было!..
Я повеселел. Говорю:
— У нас последний урок — физкультура. Что, если бойкотик ему закатить!
— Я тебе закачу! — пригрозил Васька. — После такой штуковины никому ничего не докажешь. Так верблюдами и останемся!
Но и без бойкота, без всякого сговора мы дали почувствовать физкультурнику наше отношение к нему. Кто совсем с ним не поздоровался, а кто поздоровался, но так, что лучше бы и не здороваться. Я бы, например, не хотел, чтобы со мной так здоровались.
Он нам отплатил тем же: молча кивал головой, точно комаров отгонял от своего носа. И смотрел как-то странно — на всех сразу и ни на кого.
Урок прошел вяло.
После уроков идем по коридору к кабинету директора. Васька впереди. Оглядывается, подмигивает — дух наш поднимает.
— Шире ноздри, — говорит, — глубже вдох!
А я думаю: меня и Буна — понятно, зачем на педсовет вызывают. С нас все началось — с почтового ящика. Ваську — тоже ясно: как председателя. А Борьку Шилова почему? Как бывшего председателя, что ли?..
А еще вот про что думал: отчего так получается? Всех учителей мы знаем, и почти все они хорошие. И директор у нас нормальный. Откуда же страх берется? И не только у меня, а и у того же Васьки! Он хоть и храбрился, хоть и нас поддерживал, а я видел, как он за дверную ручку брался, будто директорская дверь — под током высокого напряжения, вольт так на пятьсот, не меньше.
Но ничего — не дернуло его. Вошли. Мнемся у порога. Никого не видим. Это я уж потом сосчитал, когда в глазах посветлело: было на педсовете вместе с физкультурником четырнадцать учителей.
Хоть и с опозданием, но Васька все-таки спросил:
— Разрешите?.. Вы нас вызывали?
Вижу сквозь туман: Клавдия Корнеевна головой кивает и на свободные стулья указывает. Сели. И все мне мешает: и руки, и колени — лучше б их и не было совсем!
— Вернемся к нашему вопросу, — говорит директор. — Повторю для тех, кто не в курсе дела… В субботу я встретил на улице ученика седьмого «б» класса Шилова Бориса. Взгляните, в каком он виде…
Все посмотрели на Борькину царапину, и я только сейчас заметил, что он размалевал ее йодом так, будто в него малокалиберный снаряд угодил или по крайней мере — разрывная пуля.
А директор продолжает:
— Оказалось, что в субботу ученики седьмого «б» класса учинили коллективную драку, в которой, как ни странно, принял активное участие преподаватель физкультуры Арнольд Викторович.
Уже на что я языкастый, а в тот момент ничего бы не смог сказать. Я бы через минуту высказался. А Васька — тот сразу прореагировал.
— Никакой, — говорит, — коллективной драки не было!
— А что было? — спрашивает директор.
— Был пионерский сбор и была самооборона.
— Какая самооборона?
— Без оружия!.. Самбо называется.
Вот тут у меня и посветлело в глазах. И руки я уже знал, куда девать: оба бы кулака бросил в него — в Борьку! Но на педсовете лучше не махать кулаками. Отодвинулся я от Шилова, чтобы случайно локтем ему не заехать. А Васька продолжает:
— Арнольд Викторович помог нам успешно провести сбор и оградил нас от неизбежной драки — отшвырнул хулигана в угол!
— Отшвырнул все-таки? — переспросил директор и посмотрел на Арнольда Викторовича. — Вы применили физическую силу, имея дело с ребенком?
— Да, применил, — ответил Арнольд Викторович. — Но с какой целью? — и он задумался, чтобы объяснить получше, поточнее.
— Цель понятна! — сказала наша англичанка. — А средства сомнительные! Если мы боремся с хулиганами, то это не значит, что вы должны воздействовать на них их же методами.
И заработал мой язык. Я даже слова у директора не попросил. Вскочил и говорю:
— Это как же получается? Один другого — палкой по физиономии, а тот должен молчать?.. Мой дед говорил, что на нейтралке не отсидишься. И Кирилл Петрович объяснял на литературе, что такое толстовщина… Не выйдет! Арнольд Викторович прав! Он тому парню на семь лет отбил охоту драться!
— Почему на семь? — с улыбкой спрашивает Кирилл Петрович.
— Это я сгоряча! Не на семь, а на семьсот! — уточнил я.
— Разрешите мне? — тянет руку Васька и говорит совсем по-взрослому:
— Мы благодарны Арнольду Викторовичу за отлично проведенный безболевой прием самбо! Мы просим считать его действия правильными! Если бы не он, то не только у Шилова, у многих были бы телесные повреждения, если не хуже!
Бун тоже выступил:
